Призрачный рай - Mila Moon

Emma Hewitt «Crucify»

Ливия

Любовь уходит незаметно. Так тихо, на цыпочках. Она не предупреждает криками и воплями: «Эй, ты! Да, ты! Я ухожу, видишь?! Ухожу, ты свободна, дорогуша!» Нет, Вы даже заметить не успеете, как она собрала чемоданы и смылась на высоких каблуках, легкой, джазовой походкой. Чувство освобождения настигает внезапно, будто десятитонные гири остались позади. Теперь Вы идете свободно, с улыбкой на устах, наслаждаясь небывалой доселе легкостью. Любви без боли не бывает, да и без трудностей тоже. Но односторонняя любовь принесет радость только одному, другому же — мучения.

Любовь не надо приравнивать к жалости. Жалость — это не любовь. Если Вы с человеком из-за жалости и чувства сострадания — это самое худшее средство неуважения в первую очередь к себе. Если Вы пытаетесь до кого-то достучаться, проломить стальную дверь, а она ни в какую не поддается, и Вас игнорируют, не собираются отпирать — перестаньте ломиться и смело уходите. Вы сделали все что смогли, нечего стоять под дверью. Забудьте, не откроют. Если Вы пытаетесь помочь человеку, которому помощь не нужна, сколько бы Вы не старались — не вините себя. В этом не Ваша вина, просто человек отказывается от нее и добровольно сидит в углу вместе со своими проблемами. Не трогайте его, ему и так комфортно. А Вы переживаете, мечетесь, все ума не приложите, что же делать, да как выкарабкаться. Такие люди, погрязшие полностью в темной материи, не желающие протягивать руку и выбираться из тюрьмы страданий, истощают Ваш источник энергии.

Вы боретесь не только за себя, но и за другого. Растрачиваете силы, выжимаете себя до последней капли, а все без толку. Ходите такой же унылый, без настроения, потому что энергии нет. Забрали. Хорошо бы, если человек вовремя поймет, что надо бежать, но есть ведь такие наивные и безнадежные случаи вроде меня, кто борется до последнего. Поле битвы покрыто морем крови, вражеские силы наступают, а союзников все меньше, но стоишь напролом, потому что ты — борец.

Мне казалось, что наши разговоры хоть чуточку откроют Габриэлю глаза. Заставят призадуматься. Ни черта. Никто даже не заикался и не жаждал спасения. Либо терпи его нестабильные перепады настроения, либо собирай манатки и проваливай, не трепли себе попусту нервы. Если вовремя не уйти, это может продолжаться бесконечно, тогда человек еще и Вас за собой утащит. Нет уж, спасибо.

Габриэля не от чего спасать, потому что ему уютно и комфортно в том углу со своими страданиями. Он не смертельно больной, у которого выхода нет. Он сам выбрал такой путь и не собирается тормозить. Сколько впереди красных светофоров не загорится — плевать.

Не Габриэль требовал спасения, спасаться надо было мне. Давно. Потому что сложно спасать от самого себя человека, который спасения не желает.

***

После дня рождения Лавлес не изменял своей привычки и незаметно улизнул, не отвечал на смс, а звонить я не решалась. Со слов Джи я знала, что он не появлялся в Пасифик-Палисайдс, как и на студии. Он вообще забыл, что является частью «Потерянного поколения».

— Син расстроен, — грустно вздыхает подруга, когда мы говорим по телефону. — Он не показывает этого, но я чувствую. Закрывается часто в своей комнате вдохновений и что-то наигрывает до утра. Один раз я увидела, как все помещение было завалено исписанными листками, табулатурами. Ливия, — почти умоляюще твердит Джи, а я тяжело взираю на снег за окнами. Скоро Рождество. — Если Оззи снова появится, поговори с ним, ладно?

Но Габриэль не появился и не перезвонил. Не прислал даже короткого рождественского или новогоднего сообщения. Ничего.

Рождество и новогодние праздники я провела с Розой и Виджэем в Нью-Йорке. Встретилась с Симоной и ребятами в «L'anima» за душевными разговорами, когда прилетела моя любимая кучерявая взбалмошная француженка. Позднее мы сидели в моей квартирке с пиццей, мартини и обсуждали жизнь. В груди разливалась такая тоска, которая просилась на волю, поэтому я поделилась переживаниями с Ви. Она смотрела на меня, как на душевнобольную, даже у виска покрутила.

— Ты в своем уме, amie? — негодующе протянула Вивьен, стреляя искрами из голубых глаз. — Я думала, ты уже давно забила на этого неудачника. Да чего ты вообще ждешь от наркомана с многолетним стажем?

Опускаю грустно взгляд на пол и невнятно бормочу:

— Он просил не отпускать его, я хотела всего лишь помочь.

— И? Да клал он на твою помощь, Ливи! — говорила с заметным французским акцентом подруга, недовольно поджимая губы и сдувая курчавую прядь. — Пойми, другое у наркоманов мышление, особенно у тех, кто принимает кокаин. Да это, черт возьми, практически невозможно вылечить! Это ведь не грипп: выпил таблетки, полежал, пропотел пару дней — и как новенький. Иногда даже реабилитационные центры бесполезны. Хорошо, если бы он хотел лечиться, но это ведь не так? — Ви перевела дыхание и скептически взглянула на меня, понурившую голову. — Мой совет, на который ты как всегда наплюешь, — обиженно добавляет она. — Перестань быть матерью Терезой, douce. (с франц. милая). Ты же не супергерой, чтобы спасать мир?

На самом деле, это очередные розовые очки — Вивьен в который раз оказалась права. И случай в ЛА наглядно все подтвердил. Мне казалось, что наше общение как-то положительно влияет на Габриэля. Да ни черта! Мне всего лишь казалось.

Прилетев в Лос-Анджелес на переговоры с одним модным журналом в конце января, я даже не предполагала, что судьба столкнет с Лавлесом. Забавно, где-то подсознательно, я все же подозревала: именно так произойдет. Щекотавшее внутри нехорошее предчувствие не давало спокойствия.

Встретилась с Сином и Джи, поболтала, проанализировала ситуацию, когда посмотрела в потемневшие и уставшие сапфиры Эванса. Ничего не стоило объяснять — за Сина говорили глаза и подавленное состояние. Джи подбадривала и всячески поддерживала любимого. Но если так подумать: что чувствует человек, когда лучший друг разрушает то, чего ты добивался годами? Возводил шаг за шагом крепкий фундамент, не косой и кривой, который даст сразу трещины. Они избавились от контракта и Купера, но группу ждала проблема куда серьезнее. Больно смотреть на угасающего и утратившего искру музыканта.

Я отыскала на карте примерный маршрут к стеклянному замку Лавлеса, арендовала автомобиль (благо, права получила) и ринулась навстречу неизвестности. Если его там нет — ничего страшного, попытка не пытка. Если все-таки Лавлес топит горе в алкоголе и наркотиках… Чем больше я думала, тем меньше хотелось ехать в капкан к монстру. Прибавила громкости в проигрывателе, собрала всю решимость и вжала