Я не хочу остаться один - Дарья Аверад

На несколько секунд в воздухе повисло молчание. Судзуки выжидающе смотрел в беспокойные глаза врача, и, в конце концов, тот сдался под напором шатена.

– Хорошо, давайте мы проведём вас к нему. Но только недолго, учитывайте, – поправив квадратные очки, хирург направился в начало коридора. Согласно кивнув, Кен быстро последовал за доктором. Молодая медсестра закрыла блокнот и тоже присоединилась к ним, цокая своими каблуками за спиной Судзуки.

Когда они подошли к 124 палате, прежде чем открыть дверь, врач Хагивара ещё раз сказал несколько пояснений, касаемо состояния Такимуры.

– Вы должны помнить, что условия заживления ран нижних конечностей заметно хуже, чем верхних. Поэтому могут произойти некоторые осложнения. Во избежание лишних движений и раздражения тканей, мы провели иммобилизацию конечности.

Заходя в палату, Судзуки ещё прокручивал в голове множество посторонних мыслей. Но стоило ему увидеть Аято, как всё вокруг для него потеряло значение. Блондин лежал на белоснежной постели. Правая нога была прикована в койке, а к телу подключены множество электронных аппаратов и капельница, стоящая возле изголовья больничной кровати. Такимура уже выглядел не таким бледным, хоть и его веки по-прежнему оставались прикрыты.

На доли секунды Кен даже пугается, что Аято не дышит. Он не может понять, вздымается ли его грудь. Судзуки подходит совсем близко к постели и, положив ладонь на открытые ключицы парня, чувствует лёгкое, очень слабое дыхание.

– Когда он должен прийти в себя? – сглатывая, хрипло спрашивает шатен.

– Часа через два, может чуть больше или меньше, – отвечает хирург.

– Время отхождения от наркоза у разных пациентов может различаться. Зависит от их общего состояния и восприимчивости, – тут же подхватывает его медсестра.

Кен ещё пару секунд всматривается в измученное лицо Аято и, не говоря ни слова, начинает озираться по сторонам. Возле большого окна стоит белый стул. Судзуки быстрым шагом подходит туда и резким движением забирает его. Поставив стул напротив койки Такимуры, парень присаживается, вслух заявляя:

– Я буду рядом с ним.

– Прошу прощения?! – мгновенно вспыхивает хирург. – Это невозможно. Вам было позволено зайти на несколько минут. Я ясно дал понять, что сейчас уже ночь. Время посещения начнётся в восемь утра.

Возмущение доктора Хагивара нарастало, как по щелчку пальца. Он, продолжая настаивать на том, чтобы Кен немедленно покинул палату, подошёл к шатену, грубо надавив на его спину. Но Судзуки оставался невозмутим и даже не шелохнулся с места. В голову парня даже закралась мысль о том, чтобы сломать себе руку и уж точно задержаться в этом отделении. Удивлённая развернувшейся сценой медсестра стояла, как вкопанная, и с открытым ртом наблюдала за происходящим.

– Ваше поведение недопустимо. Вы вынуждаете меня вызвать охрану, – от вежливости хирурга не осталось и следа, такое упрямство парня разозлило его.

– Что здесь происходит? – внезапно, в палату ворвался заведующий реанимационным отделением, доктор Хигути.

– Этот человек отказывается выходить отсюда, – сразу же начал объяснять сложившуюся ситуацию врач Хагивара. – Я объяснил ему, что часы посещения начнутся утром, но он упёрся рогами и продолжает сидеть здесь.

На удивление всех присутствующих, заведующий отделением совершенно не изменился в лице. Более того, он внимательно и с неким беспокойством оглядел Кена с Аято, после чего выставил правую ладонь вперёд, твёрдо возразив хирургу.

– Всё в порядке. Господин Судзуки может остаться в палате на ночь.

Услышав свою фамилию, Кен немного опешил. Он был очень благодарен заведующему Хигути, но вместе с тем такая доброта его насторожила. Парень определённо не был раньше знаком с этим крепким, седовласым мужчиной. Но, видимо, тот откуда-то его знал.

Тем временем доктор Хагивара всё никак не унимался в попытках, выставить Судзуки за дверь. Неожиданное одобрение заведующего удивило и его.

– Но как же, – попытался высказать свою точку зрения хирург, на что был резко прерван начальством.

– Вы свободны, господин Хагивара. Как и вы, Минами, – обратился он уже к медсестре.

Пресечённые заведующим врач Хагивара вместе с медсестрой покинули палату. Когда дверь за ними закрылась, доктор Хигути молча подошёл к койке Аято и ободряюще похлопал Кена по плечу.

– Благодарю вас, – искренне произнёс Судзуки, на что мужчина широко улыбнулся.

– Не за что благодарить, – тихо ответил он. – Я должен вам гораздо больше, чем просто возможность находиться рядом с близким человеком.

Шатен мгновенно нахмурился и, смерив заведующего непонимающим взглядом, резко поднялся со стула.

– Что вы имеете в виду?

– Я следил за лечением вашей матери, – как гром среди ясного неба, ответил он. – И вина в её смерти отчасти лежит на мне.

Услышав это откровенное признание, Кен не то чтобы впал в прострацию, он был слишком измотан для каких-либо ярких эмоций. Парень просто опешил. Он не знал, что говорить и как реагировать, но его челюсть и мышцы напряглись непроизвольно. Заметив это, заведующий Хигути поспешил пояснить свои слова.

– Когда Асами привезли в больницу, уже изначально было понятно, что её состояние запущено. Ситуация не была безысходной, нет. Но без операции надежд бы никаких не осталось. Твой отец, Соичиро…. Это была его просьба. Он то ли хотел сэкономить денег, то ли специально затеял это всё. Я не знаю. Но он вошёл ко мне в кабинет и настоял на том, чтобы за проведение коронарного шунтирования отвечал наш новый хирург. Мы с Огава-саном сразу предупредили его о том, что эта операция будет первой в его практике. Однако твоего отца это даже не насторожило. Мне уже показалось, что они с этим хирургом знакомы, причём довольно тесно, если не как друзья, то как приятели точно. Соичиро старательно пытался подкупить меня, чтобы я назначил оперировать его жену человека с небольшим опытом. Конечно, я до последнего отпирался. Пытался объяснить ему, что специалист просто необходим для жизни Асами. И тогда твой отец начал угрожать, – врач Хигути на мгновенье замялся, проводя ладонью по морщинистому лбу. – Я не то чтобы назначил на проведение шунтирования плохого хирурга. Плохих у нас нет в принципе. Но на его месте мог бы оказаться более опытный человек. И, зная это и то, чем всё закончилось для твоей матери, я до сих пор не могу простить себе такой безрассудности. Я не должен был слушать Соичиро. Собственно, поэтому сейчас и стою перед тобой, прося прощения за то, что натворил.

Заведующий Хигути поднял виноватый взгляд на Кена, но тот выглядел несколько отрешённым, а в карих глазах парня не отражалось ни капли обиды и уж тем более зла. Судзуки молчал ещё секунд десять, а затем тряхнул головой и сухим голосом ответил:

– Не за что извиняться. Мой отец многих заставил считать себя монстрами. Меня в том числе.

Понимающе кивнув, доктор Хигути, кажется, наконец-то расслабился. Он простоял рядом с Кеном ещё около пяти минут, обсудив некоторые детали касаемо лечения Такимуры, а затем вышел в коридор. Заведующий также напомнил Судзуки номер своего кабинета на случай, если тому понадобится помощь. Парень в очередной раз поблагодарил его.