Мао Цзэдун - Александр Панцов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 192 193 194 195 196 197 198 199 200 ... 283
Перейти на страницу:

Понятно, в таких условиях более или менее реальная оппозиция лидеру партии могла исходить только из этого узкого слоя партийной элиты. И именно настроения в этом кругу больше всего и волновали Мао, особенно после неожиданного для него выступления Пэн Дэхуая. Ведь голод и экономические неурядицы могли вновь вызвать неудовольствие старых товарищей, многие из которых еще не изжили «новодемократические» настроения.

Он понимал, что надо было что-то делать с экономикой, а может быть, и с политикой, но признаваться в своих коренных просчетах ему не хотелось. В то же время нельзя было дожидаться, пока кто-нибудь опять напишет ему письмо. Требовалось сейчас же перехватить инициативу, но всю весну и большую часть лета 1960 года Мао был страшно угнетен. И только к августу смог пересилить себя. Но к тому времени в правительстве стали уже раздаваться голоса, настаивавшие на прекращении «большого скачка». В июле 1960-го глава Госплана Ли Фучунь предложил принять новый экономический курс — на «урегулирование, укрепление и повышение». Его поддержал Чжоу Эньлай, добавивший в эту формулу еще одно слово: «пополнение». Горячее одобрение этой политике выразил и другой бывший «умеренный», Чэнь Юнь24.

Мао понял, что и ему надо действовать быстро. Он стал настаивать на обследованиях, но при этом, как всегда, продолжал сваливать вину на местные кадры. «В некоторых коммунах работники сильно зарвались, потеряли всякое представление о дисциплине; они посмели без санкции вышестоящих органов заниматься уравниловкой и перераспределением», — говорил он не краснея25. Вот эти-то кадры и надо было проверить.

В то же время, считал он, следовало мобилизовать на помощь крестьянам как можно большее число горожан, переместив в деревню миллионы промышленных рабочих и интеллигентов. У этой идеи был свой резон. За годы «большого скачка» в связи с ростом промышленности численность городского населения Китая увеличилась в два раза именно за счет притока рабочих рук из деревни. Теперь же Мао решил вернуть селу хотя бы часть этих рук. Конечно, под мобилизацию попали «и правые, и виноватые», так что многие из тех, кто был отправлен в деревню, прежде всего интеллигенты, никогда до того там не работали. Но Мао, да и никого другого из вождей партии, это ничуть не смущало. «Человек должен есть каждый день, вне зависимости от того, чем занимается — промышленностью, сельским хозяйством, транспортом, образованием, капитальным строительством или чем-то другим; никто не может существовать без зерна», — объявил Председатель, потребовав «принять все эффективные меры» для того, чтобы «укрепить первую линию сельскохозяйственного производства» путем увеличения числа рабочих рук в деревенских «народных коммунах»26. Его указание тут же стало руководством к действию: под нажимом партийных властей сотни тысяч горожан потянулись на работу в поля.

Но главное, что он предложил, было настолько радикальным, что затрагивало уже вопросы политики. В сентябре 1960-го, после тщательного анализа ситуации, он потребовал от членов Постоянного комитета Политбюро сделать основной хозрасчетной единицей на селе «бригады», или, по-другому, «производственные звенья», состоявшие из двадцати или чуть более дворов. Горячо же любимые им «народные коммуны» должны были остаться только основными административными объединениями, а также одним из важнейших составных элементов трехступенчатой системы собственности в деревне. Эта система, введенная сразу вслед за созданием «народных коммун» в 1958 году, означала, что одна часть средств производства, например, почти вся земля, принадлежала «коммуне» в 40–50 тысяч человек в целом, в то время как другая делилась между входившими в «коммуны» «крупными производственными бригадами», объединявшими по шесть тысяч человек, и находившимися на нижнем уровне небольшими «производственными звеньями», состоявшими из 200 или чуть более человек. Каждой ступени собственности, таким образом, соответствовал свой уровень обобществления.

На базе этого предложения в самом начале ноября ЦК издал директиву из двенадцати пунктов «Экстренные указания по вопросам текущей политики в отношении сельских народных коммун», в соответствии с которой «коммунарам» разрешалось иметь небольшие приусадебные участки и заниматься подсобными промыслами в ограниченных масштабах. Автором этого документа был Чжоу Эньлай27.

А вскоре от имени Центрального комитета Мао направил провинциальным, городским и районным комитетам партии специальную директиву, в которой потребовал «окончательно искоренить пять поветрий»: обобществления личного имущества, очковтирательства, администрирования, обособленности кадровых работников и слепого командования производством. Причем упор надо было сделать на искоренении «поветрия обобществления имущества»28.

Как видно, крен «вправо» в настроениях Мао был ощутимым. Однако о том, чтобы капитулировать перед «умеренными», Председатель и не думал. Ему просто хотелось, чтобы идея реформ шла от него. И он своего достиг. Очередной пленум ЦК, состоявшийся в январе 1961 года, прошел по его сценарию. Реформированию «коммун» был дан «зеленый свет». Ничего особенно революционного в этом, правда, не было: просто партия сделала шаг назад, к эпохе кооперативов высшей ступени середины 50-х. Но Мао мог быть доволен: участники пленума пережевывали его идеи.

В конце собрания он вновь призвал всех заняться обследованием. «Мы должны взглянуть на все собственными (а не чужими) глазами, послушать своими ушами, пощупать своими руками… Во всем надо исходить из практики», — внушал он. В то же время слегка пожурил ЦК, заметив, что тот «осенью прошлого года… четко не представлял себе положения, не разобрался в нем да и не до конца исправил его». Тем самым лишний раз подчеркнул, что именно он инициатор нового курса на урегулирование, вовремя разобравшийся в обстановке. «1961 год должен стать годом реалистического подхода к делу, — объявил Мао и тут же добавил: — Не надо вешать нос, если сделал ошибку»29. Казалось, ему легко удалось избежать кризиса в партии.

Но все-таки он мало что понимал в экономике. И главное — отдавал себе в этом полный отчет. «Я не понимаю многих вопросов экономического строительства, — говорил он в минуту откровенности. — И не очень хорошо разбираюсь в промышленности и торговле; разбираюсь немного в сельском хозяйстве, но тоже лишь до какой-то степени, то есть понимаю в нем немного»30. Именно поэтому он впал в такую депрессию весной 1960 года, когда понял, что голод действительно принял катастрофические масштабы. И хотя с осени он вновь начал проявлять повышенную активность, настроение его оставалось подавленным. Он чувствовал, что что-то в его расчетах дало сбой. «Большой скачок» провалился. Но четкого плана урегулирования у него не было. Возвращаться к «новой демократии» было абсурдным. Это значило перечеркнуть весь опыт строительства социализма, признать неправоту в споре с «умеренными» и «потерять лицо». Ломиться же и далее напролом в коммунизм было чревато взрывом мощного народного негодования. «Знаете, мы располагаем опытом, курсом, политическими установками и методами в политике, военном деле, в классовой борьбе, — сказал он Сноу в октябре 1960 года, — что же касается социалистического строительства, то им мы никогда прежде не занимались, и опыта у нас еще нет. Вы можете спросить: разве мы не занимаемся этим вот уже 11 лет? Действительно, занимаемся 11 лет, но знаний еще не хватает, опыта еще не хватает, можно считать, что мы только-только начали его накапливать, но его все равно еще немного»31.

1 ... 192 193 194 195 196 197 198 199 200 ... 283
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?