Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон

Нет, тут не просто противоречие восприятия. Склянки, сократившиеся запасы еды и пресной воды, намёки капитана на безумие на борту этого проклятого корабля.

И быстроходный торговец — он уже давно должен был нас обогнать…

Салк Элан. Маг — от него на милю несёт чародейством. Но чародей, который смог бы так полно перекрутить мысли всей команде… должен быть высшим магом. Это не то чтобы невозможно. Просто крайне маловероятно среди тайного кружка агентов и шпионов Мебры.

Калам ни на миг не сомневался, что Элан сплёл вокруг себя паутину обмана — это явно было в его характере, вне зависимости от реальной нужды. Но по какой же ниточке убийца должен пойти, чтобы обнаружить истину?

Время. Сколько же длится это плавание? Пассаты там, где их быть не должно, теперь шторм, который гонит нас на юго-восток, шторм, который пришёл не из открытого океана — как того требовали бы неизменные законы моря, но со стороны Фаларских островов. В сухой сезон — пору недвижных штилей.

Так кто же играет с нами? И какую роль примерил на себя Салк Элан? Или — никакую?

С ворчанием убийца поднялся с койки, подхватил раскачивавшийся на крюке ранец, а затем, пошатываясь, направился к двери.

Трюм походил на осадную башню, на которую обрушивался непрестанный град камней. В солоноватом воздухе стоял туман, на дне по щиколотку плескалась вода. Здесь никого не было: все моряки боролись со штормом на палубе. Калам расчистил себе место, выдвинул сундук. Он порылся в ранце и нащупал маленький, бесформенный кусочек камня. Вынул его и положил на крышку сундука.

Тот не скатился, даже не шевельнулся.

Убийца обнажил кинжал, перехватил его и обрушил железное навершие на камень. Тот разбился. Калама обдало потоком горячего, сухого воздуха. Он пригнулся.

— Бен! Быстрый Бен, сукин ты сын, пора!

Ни слова не донеслось через немолчный рёв шторма.

Начинаю ненавидеть магов.

— Быстрый Бен, чтоб тебя!

Воздух задрожал, словно потоки жара поднимались от раскалённого песка пустыни. В ушах убийцы зазвучал знакомый голос.

— Ты хоть знаешь, когда у меня в последний раз была возможность поспать? Тут всё полетело к Худу в задницу, Калам… Где ты, и чего тебе нужно? И быстрей говори, мне тут нелегко!

— Я думал, что ты — моя бритая костяшка в дыре, будь ты проклят!

— Ты в Унте? Во дворце? Вот уж не думал…

— Спасибо за доверие, — перебил убийца. — Нет, я не в Худовом дворце, идиот. Я в море…

— Как и все мы. Ты облажался, Калам, я такое второй раз не повторю.

— Знаю. Останусь один, когда попаду на место. Ну и пусть, не впервые. Слушай, что ты чувствуешь: где я сейчас? Что-то на этом корабле пошло не так, и я хочу знать, что именно и кто за это в ответе.

— И это всё? Ладно, ладно, минуточку…

Калам ждал. Волоски поднялись у него на шее, когда убийца почувствовал, как присутствие мага раскатывается во все стороны, чародейское прощупывание, которое он хорошо знал. Затем эманация исчезла.

— Ого.

— Это что значит, Бен?

— У тебя неприятности, друг мой.

— Ласиин?

— Не уверен. Не напрямую — этот корабль насквозь провонял Путём, Калам, одним из самых редких среди смертных. Тебя ничего не сбивало с толку в последнее время?

— Значит, я был прав! Кто?

— Кто-то. Может, на борту, может, нет. Может, плывёт на корабле на своём Пути рядом с тобой, только ты его не увидишь. На борту есть что-нибудь ценное?

— Кроме моей шкуры?

— Да, кроме твоей шкуры, конечно.

— Только казна мелкого деспота.

— Ага, и кто-то хочет, чтобы она быстро добралась куда-то, а потом все и каждый на борту напрочь забыли, где же это они были. Я бы такое предположил, Калам. Но могу серьёзно ошибиться.

— Утешил, нечего сказать. Говоришь, у вас там неприятности? Скворец? Дуджек, взвод?

— Пока держимся. Как там Скрипач?

— Понятия не имею. Мы пошли разными дорогами…

— О нет, Калам!

— Да, Треморлор. Худов дух, Бен, это же была твоя идея!

— Исходя из того, что в Доме… спокойно. Конечно, должно было сработать. Как мне кажется. Но там что-то пошло наперекосяк — все Пути горят огнём, Калам. Смотрел недавно в Колоду Драконов?

— Нет.

— Повезло тебе.

Убийца вдруг понял и с шипением выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.

— Тропа Ладоней…

— Тропа… ого! — Маг повысил голос. — Калам! Если вы знали…

— Ни Худа мы не знали, Бен!

— Ну, шанс у них есть, — пробормотал через некоторое время Быстрый Бен. — Там Жаль…

— Апсалар, ты хотел сказать.

— Да какая разница? Дай подумать, чтоб тебя.

— Ну, отлично, — проворчал Калам. — Опять хитрые планы…

— Я теряю связь, друг. Чересчур устал… вчера слишком много крови потерял, наверное. Молоток говорит…

Голос стих. Вокруг убийцы снова сгустился прохладный туман. Быстрый Бен исчез. Вот и всё. Теперь и вправду я совсем один. Скрипач… ах, ты, сукин сын, мы ведь должны были догадаться, должны были понять. Древние врата… Треморлор.

Долгое время он не шевелился. Наконец вздохнул, протёр крышку сундука, смахнув каменное крошево с влажной поверхности, и встал.

Капитан не спал, и он был не один. Салк Элан ухмыльнулся, когда Калам вошёл в тесную каюту.

— А мы как раз о тебе говорили, напарник, — заметил Элан. — Мы ведь знаем, какой ты упрямый, если что решил, потому и гадали, как ты воспримешь новости…

— Ладно, я клюнул. Какие новости?

— Шторм — нас сносит с курса. Далеко.

— То есть?

— Похоже, когда он пройдёт, мы зайдём в другой порт.

— Не в Унту.

— Туда тоже, конечно. Рано или поздно.

Взгляд убийцы упал на капитана. Тот выглядел недовольным, но смирившимся. Калам вызвал в памяти карту Квон-Тали, некоторое время изучал её, затем вздохнул.

— Малаз. Город и остров.

— Никогда прежде не был в этой дыре, — сообщил Элан. — Жду не дождусь. Надеюсь, ты великодушно покажешь мне все достопримечательности, друг мой.

Калам посмотрел на него, затем улыбнулся.

— Можешь на это рассчитывать, Салк Элан.

Они остановились для привала — уже почти привыкли к душераздирающим крикам и воплям из других частей лабиринта. Маппо уложил Икария на землю и встал на колени рядом с бесчувственным телом друга. Жажда, с которой Треморлор тянулся к яггу, ощущалась физически. Трелль закрыл глаза. Безымянные привели нас сюда, поднесли Икария Азату, точно козлёнка — богу холмов. Но не их руки окропятся кровью. Я должен запятнать себя этим деянием.