От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг. - Виктор Гаврилов

В свою очередь, начальник ВВС РККА Я. А. Алкснис предостерегал от чрезмерного растягивания по времени предмобилизационного периода, который необходим только в трех случаях: когда армия недостаточно подготовлена к войне и мобилизации; когда нет уверенности, что конфликт завершится войной; когда обе стороны не желают брать на себя ответственность за объявление войны[1645]. С этим был согласен и Р. С. Циффер, полагавший необходимым сократить продолжительность начального периода за счет дислокации в пограничных районах сильных гарнизонов и широкого использования для сосредоточения войск автотранспорта[1646]. А. Н. Лапчинский в 1932 году в своем труде «Воздушные силы в бою и операции» большую роль в начальном периоде войны отводил авиации, которой предстояло глубокими ударами по тылу противника сорвать его мобилизацию и сосредоточение, оборонять страну от воздушно-химического нападения врага, прикрыть мобилизацию и сосредоточение своих войск. В 1929 году в Штабе РККА было разработано «Положение о подготовительном к войне периоде». В начале тридцатых годов состоялись первые учения по отработке задач начального периода войны, в том числе приграничного сражения. При этом в соответствии с замыслами учений, маневров и военных игр условный противник всегда начинал нападение на «красных» с объявления войны[1647].

Высшее военное руководство СССР и большинство военных теоретиков придерживались иного мнения, считая возможными и неизбежными более решительные и масштабные действия в начальный период войны. В тезисах «Тактика и оперативное искусство РККА начала тридцатых годов» Штаба РККА, представленных в 1932 году Реввоенсовету СССР, отмечалось, что «новые средства вооруженной борьбы (авиация, механизированные и моторизованные соединения, модернизированная конница, авиадесанты)» ставят по-новому вопросы начального периода войны и характера современных операций[1648]. В этом документе рассматривались действия групп вторжения, подвижных соединений (механизированные группы, конные части) и авиации вероятного противника, обращалось внимание на то, что противоборствующие стороны будут стремиться упредить друг друга в развертывании главных сил и в захвате стратегической инициативы. В тезисах акцентировалось внимание на то, что «группы вторжения в состоянии будут создать лишь ряд кризисов, нанести ряд поражений армиям прикрытия, но не могут разрешить вопроса окончания войны или нанесения решительного поражения его главным силам. Это – задача последующего периода операций, когда закончится оперативное сосредоточение»[1649].

Однако последующие исследования показали ошибочность таких взглядов. В 1934–1936 годах в Германии, Польше, Италии и во Франции на учениях отрабатывались действия армий вторжения с прорывом их на территорию противника с целью уничтожения войск прикрытия, рейды мотомеханизированных соединений при поддержке конницы в тыл врага для срыва мобилизации и сосредоточения его главных сил, а также способы нанесения массированных ударов авиации по важным политическим, административным, военным центрам и объектам[1650]. Основной упор при этом делался на внезапность нападения и быстрый захват стратегической инициативы.

Наряду с военными теоретиками проблемы начального периода войны пытались решать и политические деятели, имевшие весьма смутное представление о военной науке. Например, в 1932 году на Пленуме Исполкома Коминтерна был озвучен термин «вползание в войну». Его подхватил Е. А. Шиловский, отметив, что он «подразумевает скрытые методы подготовки к войне и фактическое начало военных действий без официального объявления войны, чтобы замаскировать, скрыть от народных масс момент возникновения новой империалистической мировой войны»[1651]. С. Н. Красильников, рассматривая «вползание в войну» в качестве переходного этапа к всеобщей мобилизации и сосредоточению, выделял следующие его характерные черты: переплетение состояния «войны» и «не войны»; наличие дипломатических и торговых отношений и переговоров между странами, фактически проводящих мобилизацию и частичное сосредоточение сил друг против друга[1652].

Однако термин «вползание в войну» не был определяющим при дальнейшем исследовании проблем начального периода войны. В 1934 году были разработаны «Наставление по вождению высших соединений РККА» и проект «Наставления по операции вторжения», а в 1935 году – проект «Наставления по ведению операций». В проекте «Наставления по операции вторжения» начальный период войны определялся как период борьбы за стратегическое развертывание вооруженных сил. Основные положения этого проекта были проверены в мае 1935 года во время полевой поездки высшего начсостава Белорусского и Приволжского военных округов на тему «Действия в начальном периоде войны в условиях, когда противник упреждает в развертывании»[1653]. По итогам этой поездки был сделан следующий вывод: войска прикрытия должны сохранять боеспособность даже ценой частичной потери своей территории.

В начале января 1936 года были изданы директивы наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова и начальника Генштаба РККА А. И. Егорова, в соответствии с которыми 1936 год объявлялся годом отработки проблем начального периода на оперативном фоне будущей войны. На сентябрьских маневрах войск Киевского военного округа один из этапов был непосредственно посвящен этой проблеме[1654]. В 1937 году в Генштабе под руководством Егорова была проведена военно-стратегическая игра на тему «Начальный период войны на Западном театре войны». Она показала, что главные силы Красной армии опаздывают в сосредоточении на десять дней, а «синие» (Германия и Польша) благодаря этому получают возможность наносить им поражение по частям. В августе того же года на маневрах отрабатывалась тема «Действия авиации фронтов и авиационной армии Главного командования в начальный период войны и в условиях развернутой операции фронта»[1655]. В феврале-марте 1938 года состоялись маневры на тему «Действия военно-воздушных сил фронта в начальный период войны в зимних условиях». В рукописи труда «История войн и военного искусства», разработанной в 1939 году Генеральным штабом, отмечалось, что основной характерной чертой современных войн является внезапность нападения путем применения авиации, моторизованных и механизированных войск[1656].