Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

опровергнуть. Исходя из слов человека в черном, у них с Е Ванси давняя вражда, поэтому он всеми правдами и неправдами хочет втоптать в грязь его репутацию благородного человека.

Она не может взять на себя грех прелюбодеяния, но если просто согласиться со словами этого человека в черном и признать, что Е Ванси вынудил ее, тогда хотя бы…

Внезапно она громко и истерично завопила:

— Да, это он погубил меня!

Рука Наньгун Сы замерла так же, как и все его тело. Он ошеломленно и испуганно смотрел на нее, словно не в силах поверить в то, что его невесту осквернил человек, который долгие годы был правой рукой его отца. Весь его облик как зеркало отражал его внутреннее потрясение.

Сун Цютун разрыдалась и закрыла лицо руками. Срывающимся голосом, она сказала:

— Да, господин Е опозорил меня, он… он принудил меня… я никогда не давала ему согласия…

Какое-то время Наньгун Сы пристально смотрел на нее. Пламя свечей яркими бликами отражалось в его потемневших глазах, где, казалось, сейчас сошлись в битве изначальные тьма и свет. Наконец, он медленно опустил руку, которую до этого протянул, чтобы помочь Сун Цютун, и его хриплый голос, словно горсть горящих углей, рассыпался по залу:

— Ты точно понимаешь, что говоришь?

Увидев его ярость, Сун Цютун испугалась еще больше и зарыдала в голос:

— Молодой господин, простите меня… Я боялась, что вы не примете меня, поэтому… прямо… прямо не осмеливалась рассказать вам… а еще больше я боялась… боялась, что после того, как правда выйдет наружу, вы с господином Е возненавидите друг друга. Глава так ценит его, и если между вами будет неприязнь, это расколет орден Жуфэн. Разве могла я это допустить? — она низко склонилась в поклоне, длинные рукава дрожали вместе с трясущимися от рыданий плечами. Сейчас эта искренне горюющая красавица не могла не тронуть даже самые черствые сердца. — Это правда, Цютун не знала, как поступить… не смела обратиться к главе с таким позорящим честь вопросом… только и могла, что скрывать… Молодой господин, Цютун опозорила ваше доброе имя, но… но душой и сердцем я правда была верна…

Побледневший Наньгун Сы отступил и замотал головой из стороны в сторону, повторяя как заведенный:

— Ты понимаешь… ты понимаешь, что говоришь?

Облаком сияющего шелка волосы Сун Цютун накрыли дрожащие прекрасные плечи. Словно темные волны, излучающие собственный свет лучше самой дорогой ткани в мире, они еще больше подчеркивали хрупкую красоту ее точеной фигурки и очарование заплаканного нежного личика:

— Все правильно, Цютун поступила очень плохо, она не должна была ничего утаивать от молодого господина. Но я всего лишь брошенная сирота, без роду и племени, поэтому…

Внезапно громкий крик Наньгун Сы прервал ее речь:

— Ты вообще понимаешь, что говоришь?!

— Я…

От его резкого окрика Сун Цютун вздрогнула всем телом. Она подняла заплаканное личико и, взглянув на него полными слез глазами, трясущимися губами пробормотала:

— Я…

— В конце концов, как ты могла так поступить? Я и подумать не мог, что ты можешь… что ты способна на такое!

Люди, услышав слова Наньгун Сы, начали переглядываться и и многозначительно поигрывать бровями. Кто-то даже не удержался и тихо прошептал:

— Я конечно слышал, что в ордене Жуфэн достоинство мужчин ставят выше женской добродетели, но даже подумать не мог, что Наньгун Сы вместо Е Ванси начнет обвинять пострадавшую и опозоренную Сун Цютун. Действительно, леденящее душу зрелище.

— Похоже он и правда не отличает добра от зла.

Услышав признание Сун Цютун, Чу Ваньнин сразу же отозвал свою лозу, но теперь, увидев реакцию Наньгун Сы, тоже немного растерялся.

Он помнил, что Наньгун Сы иногда склонен вести себя излишне высокомерно и порой давать волю своему вспыльчивому темпераменту, но по сути своей он был человеком прямолинейным и порядочным, поэтому не стал бы оскорблять кого-то без веских на то оснований. Как ни крути, если Наньгун Сы хочет в этом деле докопаться до истины, логичнее было требовать ответа у Е Ванси, а не Сун Цютун.

Но сейчас по непонятной причине ярость Наньгун Сы обрушилась именно на Сун Цютун... Как так вышло?

Среди гостей лишь только Мэй Ханьсюэ так и продолжал сидеть на своем месте, спокойно выпивая и наслаждаясь царившей вокруг суматохой. Если бы в этот момент здесь оказался Сюэ Мэн, то он, скорее всего, сразу заметил бы, что этот Мэй Ханьсюэ и тот, с которым он встретился совсем недавно, разительно отличались. На этот раз на нем была запомнившаяся еще по Персиковому Источнику личина ветреного повесы, о чем красноречивее любых слов свидетельствовали его раскованная манера поведения и полный кокетства масляный взгляд.

Сун Цютун тем временем продолжала лить горючие слезы и перекладывать всю вину за свой позор на Е Ванси, тот же, похоже, был в таком ужасе, что, к удивлению свидетелей этой сцены, не проронил ни слова в свое оправдание. Широко открыв глаза, он, словно громом пораженный, уставился на женщину, которую когда-то выкупил и вызволил из Палаты Сюаньюань.

— Да, Цютун слабая духом и бесхребетная. Мне не хватило смелости ради сохранения чистоты своего тела наложить на себя руки до того, как господин Е обесчестил меня. Цютун всю жизнь была бесправнее ряски на воде и не смела распоряжаться собой, ведь все, что у нее есть, было подарено молодым господином Е… Но теперь я осознала, как ошибалась, когда… я... я во всем слушалась приказаний господина…

Дослушав ее причитания, Наньгун Сы вдруг высоко поднял голову и закрыл глаза.

Теплый свет празднично украшенного банкетного зала осветил его напряженное лицо. Отбрасываемые ресницами дрожащие черные тени клубились, словно темные облака, предвестники надвигающейся бури. Было очевидно, что молодой господин Наньгун сдерживается из последних сил.

Он стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Кадык судорожно перекатывался в унисон с огромными волнами, что захлестнули его разум. Было видно, что Наньгун Сы бросил все силы на то, чтобы эта буря не вырвалась наружу. Его скулы заострились, на висках вздулись вены, а тело трясло так, словно вся кровь в его венах вскипела, и сердце в любую секунду взорвется от распирающего его гнева.

Он сдерживался сколько мог, но в конце концов не выдержал и, яростно выругавшись, выхватил меч и разрубил на две части низкий столик[160.3] перед Сун Цютун! Довольно, расходитесь[160.4]!

— Сун Цютун, ты ведь знаешь… знаешь, что я