Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

Ванси, который, не проронив ни звука, так и стоял посреди зала с закрытыми глазами и опущенной головой.

Не мужчина?!

Этот красивый и статный юноша, кто бы мог подумать... вдруг девушка?

Эта фраза была подобна капле воды, упавшей на раскаленную сковороду. За волной жара последовало мгновение напряженной тишины, затем кто-то судорожно вздохнул, и тут же со всех сторон загудело, затрещало, и слова, словно брызги раскаленного масла, полетели во все стороны.

— У Е Ванси и правда женское тело?

— Боже мой… как так вышло?..

— Неудивительно, что Наньгун Сы и не думал обвинять ее, ведь он прекрасно знает, в чем дело! Тогда, выходит Сун Цютун просто…

— Чтобы защитить себя, она подставила другого человека!

— Какое коварство! Если двое этого не делали, то не делали. Неужели для того, чтобы смыть свой позор, обязательно нужно оклеветать другого человека?

— Нет, я все равно не могу в это поверить! Как Е Ванси может быть девушкой? Сколько ни смотрю, ничего такого не вижу…

Тускло мерцающие холодные глаза Наньгун Лю столкнулись с непроглядной тьмой во взгляде человека в черном:

— Господин, не стоит выдвигать абсурдные и необоснованные обвинения. Какие доказательства вы можете…

— Если совесть чиста, выпусти Наньгун Сы, — перебил его человек в черном. — К счастью, твой сын, несмотря на грубость и дикий нрав, все же человек чести, а не бездушный интриган, как ты.

— …

Глядя на судорожно сжатые кулаки и блестящее от пота лицо Наньгун Лю, человек в черном холодно спросил:

— Почему ты все еще не освободил его?

Наньгун Лю, щелкнув рукавами, ответил:

— Этот урок послушания я сам решил преподать своему непутевому сыну. Не хватало еще, чтобы посторонний лез в дела моей семьи и указывал мне, как поступать!

Несмотря на то, что глава Жуфэн отказывался признавать, что слова человека в черном правдивы, наблюдавшие за этой сценой люди начали понимать, что в этом деле все не так просто. Даже те, кто с самого начала не верили ни единому слову человека в маске, начали сомневаться и с подозрением поглядывать на красивое лицо Е Ванси, пытаясь отыскать в нем намек на то, что перед ними все-таки женщина.

В этот момент, вдруг из-за толпы кто-то крикнул:

— Глава Наньгун, очевидно, что вы совершаете ошибку!

Все головы в один миг повернулись в сторону мужчины в небрежно накинутом на плечи манто из меха лисы. В ярком свете исполненный природной грации и очарования Мэй Ханьсюэ поднялся со своего места и, посмеиваясь, громко заявил:

— Несмотря на храбрость и отвагу, барышня Е, без всякого сомнения, является самой настоящей женщиной. Уважаемый глава, как мужчина вы должны беречь и лелеять такой драгоценный нефрит, как старший — быть сниходительнее и добрей. Неужели ради престижа Духовной школы Жуфэн вы способны обидеть девушку?

С этими словами он неспешно вышел на середину зала и с улыбкой продолжил:

— Должен признать, что некогда, во время пребывания в Персиковом Источнике, этот скромный господин имел честь свести краткое знакомство с барышней Е. Еще тогда я почувствовал, что героический ореол и дерзость этой красавицы в сочетании с силой и грацией нежной ивы выделяют ее среди прочих прекрасных дам. Эта дева с первого взгляда смогла пленить этого скромного господина, но мой грубый язык и необдуманные слова оскорбили барышню Е и навек отвратили от меня ее сердце, в итоге наша встреча закончилась досадной ссорой и рукоприкладством. Получив урок от барышни Е, я невольно восхитился величием Духовной школы Жуфэн, где даже женщины обладают настолько выдающимися способностями и мастерством. Также изрядная доля моего искреннего восхищения была адресована наставнику барышни Е, однако сегодня, столкнувшись с отношением главы Наньгуна... ох, почему-то я чувствую, что блистательный орден Жуфэн недостоин такой гордой красавицы.

— …Господин бессмертный Мэй, вы с Е Ванси встретились только раз, так что могли и ошибиться, — взгляд Наньгун Лю помрачнел еще больше, но улыбка словно намертво приклеилась к его губам, — ради сохранения репутации Дворца Тасюэ с Куньлунь, я не стану с вами спорить, ведь вы могли и обознаться.

Однако в его речах мало что осталось от былой уверенности.

Человек в черном со смехом сказал:

— Господин Мэй прославленный ценитель женской красоты. Уж если он не может определить, мужчина перед нами или женщина, боюсь, никому в этом мире это не под силу.

Услышав его слова, Наньгун Лю с трудом сдержал сжигающее его изнутри пламя гнева и, уже не скрывая раздражения, ответил:

— Господин, сначала вы обвинили Е Ванси в том, что он опозорил Сун Цютун, а теперь утверждаете, что Е Ванси женщина. Как ни крути, а с самого начала вы задумали устроить смуту в Духовной школе Жуфэн и очернить репутацию моего ордена!

Человек в черном ответил:

— Но если бы я не пошел на крайние меры, как молодой господин Наньгун смог бы увидеть, что из себя представляет барышня Сун? Если бы он женился не на том человеке, то это отравило бы большую часть его жизни.

— Но не так давно вы предъявили четкие и обоснованные обвинения! Кроме того, если бы Е Ванси был женщиной, то каким образом могла исчезнуть киноварь с запястья Сун Цютун?

— А это у нее нужно спросить. С меня-то в этом деле какой спрос? – ухмыльнулся человек в черном. — Раз уж на то пошло, орден Жуфэн под завязку набит учениками мужского пола, пара тысяч точно наберется. Если Уважаемому главе нечем заняться, пусть допросит их всех с пристрастием, может и найдется ответ.

Так как это дело затрагивало репутацию школы, гости предпочитали держать языки за зубами. Хотя люди молчали, но выражение глаз было не скрыть, и в них ясно читалась смесь презрения и любопытства. Наньгун Лю спиной чувствовал, как эти взгляды, точно тысячи игл, впились ему в спину. Простояв на одном месте какое-то время, он вдруг обернулся к Е Ванси и громко крикнул:

— Иди сюда!

— …

— Ответь нам сам, барышня Сун несправедливо обвинила тебя? — Наньгун Лю уставился в лицо Е Ванси. Он пошел ва-банк, ведь в рукаве у него был главный козырь. Он прекрасно знал, что Е Ванси искренне и глубоко любит его сына, поэтому в такой ситуации точно не допустит, чтобы репутация Духовной школы Жуфэн была разрушена. — В конце концов, скажи всем нашим гостям, кто ты!

Е Ванси никогда и ни