История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон
Шрифт:
Интервал:
Тем не менее именно в этих крошечных государствах зародившаяся при испанских халифах культура достигла своего расцвета. Малые уделы особенно прославились своей выразительной поэзией. Даже в рамках стандартных стихотворных форм смогла появиться свежая струя любви к природе; в итоге возникли новые формы — стансы, дотоле чуждые арабской поэзии, — и даже контролируемые вкрапления простой разговорной речи, элементов народного арабского и романских языков. В то время как на Востоке еще на стадии формирования новая арабская литература вобрала в себя наследие пехлеви (древнеперсидского) и арамейского языков (конечно, в том виде, в котором они сохранились), романское наследие Испании она открыла для себя много позже, в эпоху своей зрелости. Это придало ей особый провинциальный привкус, привлекательный своей относительной свободой от твердо установленных рамок. Эксперименты с испанским оказали влияние даже на литературу более удаленных к востоку арабских регионов.
Поэт-теолог Ибн-Хазм (994–1064 гг.) — типичный представитель этой эпохи. В своей поэме «Ожерелье голубки» (переведенной на большинство западных языков (русский перевод — М. А. Салье, прим. ред.)) он описывает рыцарскую любовь, которую впоследствии на все лады воспевали трубадуры Прованса. Подобная любовная лирика, отчасти унаследованная от более ранних арабских авторов, была особенно популярна в Испании того времени; Ибн-Хазм снабдил ее строгой, если не сказать идеальной, формой.
Как мыслитель, он вступает в спор с непоколебимыми маликийскими факихами, что делал практически любой испанец, обладавший независимым мышлением. Он встал на теологическую платформу, которую разделяли и некоторые другие испанцы и которая была разработана багдадским юристом аз-Захири, «экстерналистом». Она сформулировалась в более поздний период, когда доступных сведений о хадисах стало гораздо больше, и требовала свести юридические умозрения к минимуму, поставив их в строгую зависимость от хадисов, даже если они не подтверждены документально. Преимущество этого подхода заключалось в отказе от всех наработок доктрины маликитов в пользу сведений, к которым у всех имелся равный доступ. Возможно, привлекательность позиции аз-Захири для Ибн-Хазма отчасти состояла в том, что она давала человеку широкий выбор, относя действия, о которых не найдено никаких комментариев в хадисах, к нейтральной «позволительной» категории. Таким образом, дальнейшее развитие этой платформы шло в рамках относительной свободы от традиции арабов Марванидов и стимулировалось потребностью городской культуры в максимальной гибкости, какая только возможна при царившей строгой дисциплине[185].
Также Ибн-Хазм скрупулезно критически проанализировал мусульманские и немусульманские теологические школы с позиции здравого смысла, который отторгал всякие духовные или метафизические тонкости в пользу монотеистических норм морали. Он отвергал диспуты калама как таковые и тщательно аргументировал свою позицию. Ученый всегда заострял углы, даже когда схематично описывал секты, не слишком для него интересные. (Так, при описании шиитов, редко встречавшихся в Испании, он стандартно утверждал, что каждая группа считает своего имама пророком или богом, что было далеко от реальной позиции данных сект. При этом в стремлении все систематизировать, в отличие от других авторов, он вывел принципиальное отличие между шиитами-зейдитами и более радикальными течениями, которое заключалось в отношении к имамату ан-Насс.) Он даже не поленился проанализировать текст Библии, выявив несколько противоречий в позициях евреев и христиан.
Ибн-Хазм пережил последнего из халифов Омейядов, которому служил визирем в молодости, и после его смерти оставил политику, погрузившись в многообразный и противоречивый мир науки. Поэты и ученые Испании, как и он сам, питали склонность как к лирике, так и к полемике, и часто становились довольно прозаичны и непреклонны в вопросах первостепенной важности.
В испанских уделах, не боявшихся одинаково разобщенных христиан на севере и берберов, правивших в городах Марокко по ту сторону пролива, на протяжении почти столетия бурлила культурная жизнь. Возрождение торговли в западной части Средиземного моря, последовавшее за периодом бурного экономического роста в Италии, Франции и Германии, обогатило их средиземноморские порты. В 1050-х гг. Аббадиды из Севильи, сменив череду менее значимых городских династий, прославились веселым образом жизни, поэзией и музыкой, что стало отличительной чертой Испании того времени. Однако эти малые уделы не смогли сохранить свое положение. В конце концов христиане Северной Испании собрались с силами и двинулись в поход на мусульман. В 1085 г. пал Толедо.
Фатимидская мечеть аль-Салих Талайи в Каире. Современное фото
Испанцам-мусульманам пришлось обратиться за помощью к только что утвердившейся берберской династии Мурабитов (Альморавидов), о которых мы подробно расскажем ниже; на волне энтузиазма, с которым жители приграничных областей принимали ислам, некоторые берберские племена поддержали более сильное, чем когда-либо прежде, правительство, пришедшее к власти в Марокко. Мурабиты отбили атаки христиан, но установили свои порядки, при которых наибольшим влиянием пользовались самые аскетичные факихи. Испанцы продолжали вести привычный образ жизни, но уже в унылой обстановке, созданной военачальниками берберов. В конечном итоге, берберы не смогли добиться симпатии испанцев и удержаться в стране. Далеко идущим последствием краха удельных правителей стал переход Испании в руки менее сластолюбивых христиан с севера, которые оказались в состоянии сохранить свою независимость, не прибегая к иностранной интервенции[186].
В Аравии, на Плодородном полумесяце и Иранском плоскогорье, а также в бассейне Амударьи традиция халифата не сменила правление местной династии, как в Египте, она не пала под натиском сторонников альтернативных политических идей, как это случилось в отдаленных районах, Магрибе, Аравии и Синде. С самого начала новые правители в меру своих сил следовали административным и социальным традициям, доставшимся от Халифата.
Саманиды на востоке, сменившие Тахиридов, упрочили автономию задолго до падения Халифата. Они сохраняли в Бухаре на всем протяжении X в. эффективную бюрократическую систему правления бассейном Амударьи и Хорасаном. Саманиды были верны халифам, пока эта преданность имела хоть какой-то смысл, и крах независимой власти в Багдаде почти никак не повлиял на их положение и деятельность.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!