Лачуга должника и другие сказки для умных - Вадим Шефнер
Шрифт:
Интервал:
– В руках у него условный инструмент типа гитара-балалайка. К голове припаяно кольцо из условных растений типа роза-фиалка.
– На твоем пути кто-нибудь шел, бежал, полз, летел навстречу тебе или по перпендикуляру?
– Три существа типа ворона-чайка летели навстречу; два существа типа кошка-собака двигались перпендикулярно.
– Какова на улицах средняя толщина песчаных наносов? Многослойна ли структура наносов?
Ответом было молчание. Мы все решили, что у «Андрюши» иссяк энергозапас. И вдруг он снова заговорил.
– Они приближаются. Страшно мне.
– Что?! Тебе страшно?! – удивился Карамышев. – Но ведь чувство страха в тебе не запрограммировано!
– Они приближаются.
– Да кто «они»? Отвечай точнее!
– Они… Аналогичных, идентичных, адекватных понятий нет в словарном фонде моем. Объяснить не могу. Но страшно мне… Вот они удаляются. Они меня не тронули. Но энергия – вся. И чЕЛОВЕК умолк навсегда.
– Благ-за-ии! – воскликнули мы хором. Информация оказалась очень ценной, хоть и негативной по своей сути. Что касается заключительной части сообщения, то все мы решили: она имеет нулевое значение, ибо, по всей вероятности, у «Андрюши» произошел технологический коллапс, исказивший его представление о действительности. Лишь много позже стало ясно, что под словом «они» он подразумевал метаморфантов. Но разве могли мы знать…
В тот же день Саша Коренников созвал всех в информаториум. Он важно поднялся на кафедру. На лице его сквозь обычную серьезность просвечивала радость. Неторопливо перебирая какие-то листки, он молчал – чтобы поднять интерес к своей сводке.
– Саша, не томи! – послышался голос Белобрысова. Зачем, зубодер распроклятый, Мучительный тянешь момент?!
Тебе, стоматолог, сто матов Измученный шлет пациент!
После этой странной реплики Коренников немедленно приступил к делу. Он сообщил весьма обнадеживающие данные. Спектрограммы показали, что атмосфера Ялмеза почти не отличается от земной. Что касается Эсхилла (ялмезианского солнца), то оно адекватно нашему Солнцу по своей мощности и не представляет для нас опасности ни в тепловом, ни в радиационном отношении. Далее Саша радостно известил нас, что биомикроструктура планеты весьма сходна с земной, за одним исключением: ни в воде, ни на почве, ни в воздухе биозондами не обнаружено никаких болезнетворных организмов.
Все были рады этим известиям, все повеселели. И только Павла Белобрысова не захлестнула почему-то волна всеобщего оптимизма. Подойдя к Коренникову, он сказал:
– Не рано ли ты возликовал, Дантон?
Если гладко все в начале – Не спеши на пироги, Ибо ждут тебя печали И стервозные враги.
– Внимание! Покидаем пространство! – послышался из динамика голос Карамышева. – Каждый занимает личную компенсационную камеру!
Мы с Павлом отворили узкие дверцы в переборке каюты и вошли в свои компенскамеры. Дверца закрылась, выдвинулись эластичные жгуты, оплели меня; остро запахло каким-то медицинским снадобьем. Я утратил представление о пространстве и времени. Когда сознание вернулось ко мне, я услышал команду:
– Каждый считает вслух до десяти!
При счете «десять» дверца распахнулась. Я шагнул обратно в каюту. Странно знакомое ощущение овладело мной. Я не сразу понял, чем оно вызвано. И вдруг догадался: это качка!
– Поздравляю! Мы приводнились! – сказал я Белобрысову.
– Точнее сказать – приялмезились, – изрек он. В порт мы вовремя прибыли, Мы доставили груз, А дождемся ли прибыли – Утверждать не берусь.
– Внимание! – послышался голос Карамышева. – Корабль наш произвел посадку на планете Ялмез. Через десять минут – общий сбор на палубе. Наружная температура – плюс двадцать шесть по Цельсию.
Я взглянул на настенные часы-календарь. Они показывали 12–05.07.08.2151 – по земному времени.
– Надо припижониться по такому случаю, – сказал Павел, открывая личный контейнер. – Как-никак – мы здесь гости… Только желанные ли?
Я тоже потянулся к своему контейнеру и извлек яз него военно-морскую форму. Когда мы покинули каюту, на Белобрысове красовались старинный пиджак и рубашка с пестрым галстуком; брюки он надел узкие-преузкие, а голову его увенчивала лихо заломленная кепка. На мне же была фуражка с «крабом», китель с погонами, черные брюки и флотские ботинки.
Уже в коридоре чувствовалось, что «Тетя Лира» разгерметизирована: тянуло солоноватым сквозняком, бодрящей морской свежестью. У всех, спешивших на палубу, был празднично-оживленный вид. По внутреннему трапу мы вышли на ту часть поверхности корабля, которая после приводнения преобразилась в палубу; верхние сегменты обшивки разомкнулись и опустились в бортовые карманы, выдвинулась рубка в мидельной части. В целом же палуба была гола и огромна по площади; отдаленно она напоминала мне взлетные полосы на музейных моделях старинных авианосцев. Как ни странно, но сходная мысль возникла и у моего друга.
– Как бы нашу посудину ялмезиане за военный корабль не приняли, – пошутил он. – Тем более ты тут в военной форме торчишь.
Меня – в который раз – поразило, как дотошно изучил Белобрысов реалии XX века, в том числе и военно-морские. Сколько книг ему пришлось прочесть!.. И для чего?..
Размышления мои были прерваны звуками «Гимна Мирной Земли». Они все ширились, они парили над океаном. Одновременно в центре палубы распахнулся люк, и из него стала расти, уходя в ялмезианское небо, телескопическая мачта. На вершине ее развернулся алый с голубым флаг – символ нашей планеты.
Ветер дул силою не более балла. По океану шла мерная, широкая зыбь. Вода отливала неправдоподобной синевой – будто на старинных земных курортных открытках. Лиловатое ялмезианское солнце светило нам в спину. После замкнутого, тесного мира корабля, после его кают и заполненных приборами технических отсеков, ялмезианский мир казался ошеломляюще огромным.
Когда отзвучал гимн, Карамышев взял слово. Он сказал, что дает всему составу экспедиции, за исключением морской команды, сутки отдыха; «Тетя Лира» эти сутки будет дрейфовать с выключенными двигателями. Затем мы возьмем курс на материк, от которого находимся сейчас на расстоянии восьмисот километров. Там мы прежде всего исполним печальный долг – похороним наших погибших товарищей. На ближайшие четыре часа внешними вахтенными назначены Белобрысов и Кортиков.
Мы с Павлом поднялись в обзорную рубку, сняли показания приборов, сделали первую запись в вахтенном журнале. Затем я доложил вниз по внутренней связи:
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!