Искушение временем. Книга 3. Соблазны бытия - Пенни Винченци

Элспет изумляло увлечение мужа. По ее мнению, он нашел интересный выход для агрессии. В какой-то мере это было возвращением к своим корням. Один из дядей Кейра был профессиональным боксером в Глазго и имел титул чемпиона. Кейр часто с восторгом рассказывал о его смелости и силе. Дяде ничего не стоило свалить в уличной потасовке троих противников кряду и выйти победителем. Когда Элспет сказала, что подобные достижения вряд ли имеют какое-то отношение к работе Кейра в «Литтонс», он одарил ее ослепительной улыбкой – такое бывало редко – и сказал, что она ошибается. Хорошая физическая форма и смелость необходимы и для умственной работы.

Элспет продолжала наблюдать за Кейром, заинтригованная незнакомым выражением его лица. Оно не было ни уравновешенным, ни даже особо приятным. Кейром владела какая-то свирепая сосредоточенность. Когда он говорил, речь его была быстрой и нетерпеливой, будто он выпихивал слова наружу, чтобы успеть получить ответ.

Нет, он ничем не напоминал Маркуса Форреста. Ни в коей мере. Элспет слышала, что каждого человека всегда тянет к людям определенного типа. Получалось, что не каждого. Во всяком случае, к ней это не относилось. Маркус и Кейр были диаметральными противоположностями, как красный и фиолетовый цвета спектра. Первый – рафинированный и аккуратный. Второй – нарочито грубый и неотесанный. Маркус всегда одевался так, будто шел на фотосессию для модного журнала. Одежда Кейра была жеваной и мятой, словно утром он впопыхах собирал ее по всем углам. Какую бы нарядную одежду Элспет ему ни покупала (на свои тайные деньги), какими бы дорогими и элегантными ни были (первоначально) его костюмы, куртки, плащи и рубашки, на нем все теряло вид. Маркус говорил легко и с изяществом. Кейр резал напрямую, вкладывая в речь всю страстность своей натуры. Маркус льстил, сглаживал острые углы. Кейр двигался напролом, не старался избегать конфронтации, чем часто создавал для себя неприятности. Оба мужчины отличались изрядным умом, но ум Маркуса был дрессированным и упорядоченным, тогда как ум Кейра – диким и непредсказуемым.

Более всего Элспет изумляло, что они оба восхищались друг другом и ею (она ненадолго допустила эту мысль). Возможно, это было самым удивительным обстоятельством.

Ее жизнь с Кейром не приносила душевного комфорта. Сейчас Элспет вызывала у него в основном недовольство. В ответ на ее улыбки он хмурился, за ужином, едва она заводила разговор, просил помолчать, поскольку он что-то читал или набрасывал заметки.

Кейр никогда не пытался льстить ей, не делал комплиментов, зато часто говорил, что очень любит ее, и называл причины. Причины тоже были не из тех, какие приводит любящий мужчина. Кейру нравилось, что она очень быстро ест, разговаривает во сне, а когда сосредоточивается на работе, то по-детски высовывает кончик языка. Кейр восхищался ее мужеством, стоическим поведением во время родов и на охоте. И в то же время он считал охоту не женским занятием. Кейр в открытую говорил Элспет о ее физических недостатках. Ему не нравились ее чуть кривоватые зубы и то, что он называл излишне круглым задом. Она вдруг вспомнила, что очень давно не слышала от него даже таких замечаний, не говоря уже о его признаниях в любви. Это было очень и очень грустно.

Неудивительно, что она завела любовника. Но эта дорожка была опасной, и не только из-за угроз разоблачения. Опасность таилась в бесконечных отвратительных сравнениях между любовником и мужем. По сути, она отказывалась находить удовольствия в браке, отказывалась даже пытаться это делать, зато начинала внимательно присматриваться к любым промахам мужа, замечать его малейшую грубость и отсутствие внимания, считая все его недостатки оправданием собственной неверности.

В последнее время Кейр относился к ней с такой неприязнью, что Элспет не раз подумывала, не догадался ли он о ее отношениях с Маркусом. Наверное, нет. В противном случае Кейр не стал бы носить подозрения в себе. Он бы спросил у нее напрямую и потребовал ответа. Он бы орал на нее, возможно, даже ударил бы. И с Маркусом он бы тоже не стал миндальничать, а пригрозил бы расправой. Скорее всего, после этого Кейр попросту ушел бы из «Литтонс». Элспет не представляла, как разоблачение изменило бы ее жизнь. Она вообще гнала от себя подобные мысли и всеми силами старалась жить в настоящем. Но, несмотря на все эмоции и наслаждения, которые дарила ей связь с Маркусом, вопреки успокоительной и целительной силе их отношений, ее хотелось чего-то гораздо более простого и в то же время значимого, дарящего наслаждения иного рода. Ей хотелось работать, делать то, что у нее получалось лучше всего. Ей хотелось быть счастливой замужней женщиной. Элспет выходила замуж по большой любви. Ей не терпелось доказать себе и окружающим, что она может быть хорошей женой и матерью. Своим грубым отношением и равнодушием Кейр долго испытывал ее на прочность и, надо сказать, преуспел. Прежние стремления уже не казались Элспет такими привлекательными. Она отчаянно нуждалась в поддержке и внимании. Как раз в тот момент Маркус впервые направил на нее свое мощное обаяние. Такова была причина ее измены мужу, и такова была правда душевного состояния, в котором она тогда находилась.

Элспет поймала на себе взгляд Кейра, угрюмый, задумчивый. Она улыбнулась мужу, но ответной улыбки не получила. Все та же нарочитая серьезность…

Селия, перехватив взгляд внучки, слегка нахмурилась. Ей очень не нравилось, когда собравшиеся на важную встречу позволяли себе думать о посторонних вещах. Элспет заерзала на стуле, заставила себя сосредоточиться, однако продолжала доискиваться возможных причин сегодняшнего собрания.

Селия созвала это собрание, даже не объявив тему, но потребовав обязательного присутствия на нем Элспет. Кейр, как всегда, стал ворчать по поводу все увеличивающегося числа собраний, на которых требовалось присутствие Элспет. Однако запретить жене ехать в «Литтонс» он не мог. Тем более что Селия сама ей позвонила. Семейные неурядицы едва ли могли считаться уважительной причиной для отсутствия на важных встречах, не говоря уже о тех, что устраивала Селия.

Собрание началось вполне нормально. Селия выглядела сегодня на редкость элегантно в своем бледно-голубом костюме и бежевых туфлях на высоченном каблуке. Элспет с восхищением смотрела на бабушку и думала о том, как настоящая красота способна побеждать возраст. Умело наложенный макияж скрывал морщины на лице Селии. Седая прядь в темных волосах была откинута назад. Ее худобу можно было бы счесть болезненной, но большие темные глаза оставались живыми и блестящими, а рот – безупречно очерченным. Элспет любовалась бабушкиным лицом и ее длинной, изящной шеей, которую, как всегда, украшало ожерелье из жемчуга и бриллиантов. Селия не только с большим вкусом одевалась. Она следила за модой, выбирая себе вещи, подходящие по длине и из соответствующих тканей. Элспет с восторгом смотрела на свою модную бабушку и думала, что в возрасте Селии постарается выглядеть так же.

Селия уселась на председательское место, попросив Джайлза сесть справа от нее, а не на обычное место на противоположном конце стола. Никакой необходимости в этом не было, и все расценили просьбу как очередное напоминание о весьма незавидном положении Джайлза в «Литтонс». Затем она попросила Кейра принести ей воды, оборвала Джея, болтавшего с Венецией, а той сказала, чтобы прекратила хихикать. После этого Селия начала говорить.