Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

Карла Великого. А без этого все наши успехи лишь кимвалы звучащие, та же тщета, что ленты на одежде блудницы.

Гюнтер на мгновение прикрыл глаза, слушая мрачный скрежещущий голос, а открыв, заметил тревогу на многих лицах. Уж если сам благочестивый Римберт не верит в собственное детище, что же делать остальным?

– Да, – ответил Арно, перебирая листы, – это верно. Однако у меня имеется сообщение от одной из самых дерзких наших миссий, посланных в языческие страны, – отчет миссии английского дьякона Эркенберта, сильного славой Господней, составленный по указанию его телохранителя Бруно, сына Регинбальда.

Одно упоминание имени Бруно, отметил Гюнтер, вызвало вздохи облегчения. Даже Римберт благосклонно кивнул, прервав свой поток упреков.

– Наш ученый собрат Эркенберт сообщает, что он, Бруно и их люди, не страшась гонений, проникли в языческий мир глубже, чем кто-либо прежде. В каждом королевстве они пытались обнаружить признаки влияния священной реликвии, однако до сих пор ничего не нашли. Тем не менее многоученый Эркенберт напоминает, что всякий раз, как мы ничего не находим, мы все же приобретаем новые знания.

Арно оглядел слушателей, убедился, что эта мысль оказалась для них чересчур сложна, и сделал еще одну попытку. По крайней мере, он говорил с людьми, владеющими хотя бы начатками грамоты, и мог взывать к их разуму.

– Он имеет в виду, что существует список имен, подобный списку свидетелей хартии, где имена написаны одно под другим… – Арно заметил, что большинство епископов и аббатов еще не утеряли нить, но озадаченно кивают. – Когда вы вычеркиваете одно, у вас остается меньше имен, которые нужно проверить. Когда вычеркнете все имена, кроме одного, это и есть тот человек, которого вы ищете. Так что даже отрицательный результат – когда вы никого и ничего не нашли – это тоже результат, по прошествии времени вы знаете больше, чем знали вначале.

Последнее заявление было встречено молчанием. Слушатели вовсе не выглядели согласными. В конце концов тишину прервал архиепископ Римберт.

– Старания наших братьев в языческих странах превыше всяких похвал, – сказал он. – Мы должны поддерживать их всеми способами, отдавать каждого имеющегося в нашем распоряжении человека и каждую марку серебра. – Он с вызовом оглядел собравшихся. – Я сказал, каждого человека и каждую марку. Но при всем том я считаю, что Копье Лонгина, Копье Карла Великого, Копье будущего императора будет обретено благодаря вмешательству руки, человеку не принадлежащей.

* * *

Пока Бранд и Гудмунд закупали провиант для плавания на юг, Шеф уйму времени проводил, бродя по большой толкучке – от тинга до летней ярмарки – и наблюдая, как устраивают свои дела норвежцы. К нему присоединялись и другие англичане, которым разрешалось свободно разгуливать, но таких было не много, ведь надо был постоянно сторожить Катреда, а беглые рабы никогда не выходили за размеченную Шефом ограду, не считая посещений общего отхожего места, совершаемых группами под водительством Бранда или Гудмунда.

Обычай собирать тинг – очень странный, заключил Шеф. Собственно говоря, тинг еще не собрался. Традиционно на Гулатинг приходили в период летнего солнцестояния, до которого еще оставалось несколько недель. Во время тинга множество судебных дел рассматривали тридцать шесть выборных мудрецов, представителей земель тинга, трех его фюлькиров – Согна, Хорда и Фьордса. В этих областях гнездилось множество пиратских банд, каждое лето отправлявшихся на юг. Нелегко было судить человека за убийство, разбирать земельную тяжбу или дело о наследстве в летнюю пору, когда многие были в набегах или просто не являлись на сходку. Поэтому в большинстве случаев собирался малый состав суда, пытавшийся привести стороны к какому-нибудь соглашению и не передавать дело на окончательное рассмотрение полного состава мудрейших. При этом в городе не прекращалась торговля, шумели менялы, непрестанно причаливали и отплывали суда.

Шеф был изумлен бьющей в глаза роскошью. Что английские земли богаты и плодородны, он убедился за то короткое время, пока правил своей частью страны. Но в норманнские страны на протяжении двух с лишним поколений стекалось серебро и даже золото. Богатые викинги могли платить высокую цену за роскошные вещи, и купцы в погоне за выгодой пробивались, хотя и с опаской, на судах с усиленной командой через воды пиратов Ругаланна. А еще шел поток товаров с севера, включая такие вещи, о которых Шеф и не слыхивал. Сам он теперь был богат благодаря налогам с Восточной Англии, часть казны Бранд держал для него на «Морже». По настоянию Бранда Шеф купил себе куртку из лучшей водонепроницаемой тюленьей кожи, ее капюшон был отделан волчьим мехом, на котором даже в самую морозную погоду не намерзает лед от дыхания. А также обоюдоострый меч доброй шведской стали, с рукоятью, вырезанной из витого рога таинственного обитателя северных морей, которого Бранд называл нарвалом. И еще спальный мешок, снаружи обшитый опять же тюленьей кожей шерстью вниз и с пухом северных птиц внутри. Шеф, неохотно тративший деньги, которые никогда не считал своими, провел так много ночей, дрожа в негодной одежде под тонким одеялом, что готов был на все, лишь бы никогда больше не страдать от холода. Его поразило терпение мастеров, делавших эти вещи; он изумлялся, как же долго нужно ловить и ощипывать редкую гагу, которая дает самый теплый и легкий в мире пух. Но Бранд лишь рассмеялся.

– Мы их не добываем, – сказал он. – За нас это делают финны.

– Финны? – Шеф никогда не слышал этого слова.

– На севере, – показал Бранд, – где граничат Норвегия и Швеция, рядом с Холугаландом, откуда я родом, земля так сурова, что невозможно вырастить ни рожь, ни ячмень, ни даже овес. Свиньи умирают от холода, а коров приходится всю зиму кормить в хлеву. Там в шатрах из шкур живут финны, у них нет лошадей, они кочуют со стадами северных оленей. Мы берем с них дань, Finnskatt. Каждый должен раз в год расплатиться с нами шкурами, мехами, пухом. Они живут охотой и рыболовством, поэтому им нетрудно выполнить свой урок. То, что финны добывают сверх дани, они продают нам, а мы сбываем здесь или везем на юг. Во всем мире короли одеваются в меха, добытые моими финнами, и цену за них дают королевскую! Но в первую очередь я покупаю масло и сыр. Ни один финн не доит коров, и ни один финн не в силах отказаться от чашки молока. Это обмен выгодный.

«Выгодный для вас, – подумал Шеф. – Нелегко, должно быть, собрать такую дань».

По окончании торгов он прошел туда, где решались судебные дела, где люди собирались в группы, стояли в полном вооружении, опираясь на копья, выслушивали, что говорят друзья и