Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Юрий Владимирович Костяшов

коллектив выражает глубокую благодарность директору А.Н. Федоровой, заведующей отделом И.Е. Криворуцкой и всем сотрудникам областного архива за содействие в поиске нужных материалов, учителю истории ладушкинской средней школы Е.А. Большинской и ее ученикам, А.М. Сологубову и его коллегам, выпускникам исторического факультета КРУ В.М. Кривецкому, А.Н. Терехову, К.С. Сердобинцеву, В.В. Борисенко, А.Н. Николашину, В.В. Сильницкой, а также тем, кто оказал помощь и содействие в под­готовке этого издания.

Рукопись книги была закончена еще в начале 1992 года. Авторы предлагали ее всем существовавшим в то время кали­нинградским издательствам. Отзывы были сплошь положитель­ными, но никто не решался взяться за издание книги: тема казалась слишком «деликатной».

Дело сдвинулось только в 1996 году, когда нашей работой заинтересовался комитет по делам архивов и его тогдашний председатель Г.И. Щеглова, которая совместно с областным историко-художественным музеем нашла средства на публика­цию рукописи. Подготовка издания в Калининградском книж­ном издательстве заняла около года. Летом 1997 года планиро­валось отпечатать десятитысячный тираж нашей работы. Одна­ко уже после подписания книги в печать возникла неожидан­ная пауза: верстку затребовала к себе одна из высокопоставлен­ных чиновниц тогдашней областной администрации, отвечав­шая за культуру. Ее вердикт о книге гласил: «В настоящем виде она не может быть опубликована. Она требует коренной пере­работки». На основании этого указания издательство предъяви­ло авторам список замечаний на шестнадцати страницах с тре­бованием исключить из текста около восьмидесяти фрагмен­тов и изъять некоторые фотографии, «очерняющие» наше про­шлое. После отказа выполнить эти требования типографский набор книги был уничтожен.

Эта грустная история объясняет, почему книга о советских переселенцах сначала была издана в переводе на немецкий язык (в Германии она выдержала два издания в 1999 и 2002 годах) и опубликована в Польше в 2000 году. Первое русское издание книги появилось только в 2002 году в петербургском издатель­стве «Бельведер». Оно стало возможным благодаря содействию исторического журнала «Новый часовой» и его главного редак­тора А.В. Терещука, а также финансовой поддержке нашего родного университета. Небольшой тираж книги очень быстро был продан.

Новое, исправленное и дополненное, издание наконец-то выходит в Калининграде в университетском издательстве мас­совым тиражом, и есть надежда, что теперь первоначальную авторскую редакцию книги смогут прочитать все интересую­щиеся историей нашего края калининградцы.

Юрий Костяшов, руководитель авторского коллектива, доктор исторических наук.

Глава 1. ДОРОГАМИ ВОЙНЫ

Такая мысль может показаться странной, но история на­шей области началась не в 1945 году, когда в Кёнигсберг всту­пила Красная армия, и не в 1946, когда эта земля получила другое имя и других хозяев. История нашей области началась вместе с рождением ее новых жителей, началась за тысячи ки­лометров от берегов Преголи. История любой земли — это прежде всего история народа, населяющего ее.

Составленная нами программа интервьюирования была посвящена истории заселения Калининградской области. О жизни людей до переезда сюда предполагалось записать толь­ко самые краткие сведения. Но получилось иначе. Наши собе­седники стали вспоминать всю свою жизнь: Гражданскую войну, двадцатые годы, период НЭПа, коллективизацию, го­лод, тридцать седьмой год и, конечно, Великую Отечествен­ную. Мы понимали, что люди хотят выговориться, и поэтому не жалели времени на «посторонние сюжеты». Нередко эти рассказы о довоенной жизни становились главной темой ин­тервью. Наверное, они могли бы послужить основой для от­дельной книги. Однако на сей раз ограничимся только не­сколькими свидетельствами военного времени. Без них невоз­можно понять настроение и чувства советских людей, при­ехавших после 1945 года заселять и осваивать бывшую Вос­точную Пруссию.

«Оккупация — это страшное дело!»

Едва ли не половина переселенцев в Калининградскую об­ласть выехала из районов, бывших под фашистской оккупаци­ей, для этих людей знакомство с немецким народом началось с солдат в форме вермахта. Мария Степановна Басюк, которой тогда было 16 лет, вспоминает:

— Когда война началась, мама в отпуску была. Мы жили у бабушки в деревне. В октябре немцы пришли. Когда немцы оборону на Десне прорвали, мама пришла и говорит: «Надо эвакуироваться». Мы отъехали километров тридцать, и тут — немцы. Там их разведка, что ли. На танкетках подъехали. А с нами учитель был, тоже коммунист, Сергей Андреевич. Его немцы повесили. Прямо у нас на глазах. Это вот я первый раз увидела, как немцы шли, и первую смерть увидела. Потом мы домой вернулись. А там все разбито, ульи разорены. Бабушку немцы избили, она через несколько дней умерла. У нас на чердаке книги лежали партийные, тома Ленина, Сталина. Ну, они все: «Коммунист! Коммунист!». И избили ее сильно. А в феврале сорок второго года маму расстреляли. У меня день рождения был. А утром прямо мама глядит в окно: «Ой, нем­цы сюда идут!». В дом зашли и прямо маме говорят: «Хальт! Хальт! Собирайся. Коммунист — капут!». Всех нас вывели и маму прямо у речки расстреляли. И не разрешили хоронить. Мама целую неделю лежала на снегу. Потом уже пришли парти­заны, гроб сбили и повезли хоронить. Так немцы их стали обстреливать, и мы не успели маму закопать. Гроб в могилу опустили, а закопать не успели. Потом уже партизаны к нам пришли, сказали, что, мол, закопали они нашу маму. А летом этого же года партизаны забрали нас всех — всё село — в лес. А село наше немцы сожгли.

— А отец Ваш где был?

— А отца забрали на фронт. У нас за старшую сестра Шура была. А так нас четыре сестры было: еще Нина и младшая Оля.

Ей всего два годика было. Она маму и не помнит. А потом каратели нас окружили и снова в село погнали. А весной сорок третьего года погнали нас в лагерь, в Починский район. Сколь­ко народу в дороге поумирало! Нас ведь и не кормили почти. Люди пухнуть стали. Дочка у Шуры, Валя, у нее вот ручки такие были, что давнёшь пальцем — прямо ямки остаются. А если кто в дороге падал или даже спотыкался, немец подходил и с автомата убивал. А кто там остался, дочка или мать, дальше погнали. Прибыли мы на станцию Почин, поселили в школу. Жители тут стали собирать нам продукты, по буханке хлеба, по двадцать штук яиц на семью — кто сколько может.