Папа, спаси меня - Ника Янг

— Выкарабкается, кто бы сомневался. Жена только волнуется сильно, а я ей тоже говорю — нормально всё будет! Ну как, чё по чём? Рассказывай, Дикий!

— Я по-прежнему холостой и завидный жених из нашей компании, — негромко хихикаю я. — Впрочем, я сюда не того ради приехал, надо порешать всё по делу, ведь объединение активов может положительно сказаться на наших кошельках. Сам знаешь.

— Тонь, чай сообрази нам с другом! — кричит Седой в сторону коридора.

Через пару минут в комнату входит стройная девушка, и моё сердце тут же протыкают отравленным ножом, проворачивают его несколько раз, а потом ещё раз с размаху бьют в самое средостение, чтобы уже добить окончательно. Это она. Ядовитая змея, которая продолжает травить мой рассудок, пусть и бросила меня четыре года назад.

Тоня…

Антонина…

Малая…

Моя…

Любимая…

Ненавистная…

Она осталась всё такой же сладкой, такой же манящей, такой же, как и раньше… Мне хочется подойти к ней сзади, прижать её хрупкое тельце к себе и дать почувствовать, что я реагирую на неё всё так же, что она заводит меня с полоборота и мучает так же, как и когда-то… Мучает теперь уже тем, что больше не принадлежит мне, больше не моя, хотя это по определению чертовски неверно и несправедливо, ведь я ничего плохого, совсем ничего, мать его, ей не сделал. Я готов был её на руках носить, весь мир положить к её ногам, а она просто исчезла из моей жизни…

Её глазки широко распахиваются, а пухлые губки приоткрываются от удивления. Я чувствую, что её сердце бьётся точно с такой же силой, что и моё, а в голове пульсируют точно такие же мысли, что и в моей: желание снова оказаться в моих руках и подчиниться напору моих требовательных губ плещется в её взгляде.

Вот так встреча.

Хочется подскочить на ноги, прижать её к стене и спросить, скучала ли она. Вспоминала обо мне? Жалела, что исчезла из моей жизни, искалечив всё святое, что расцветало внутри рядом с ней? Но я не могу этого сделать, потому что теперь она жена моего братана. А жена братана — неприкосновенность. Хотя… Об этом негласном правиле я почему-то забываю. Смотрю в большие синие глаза и утопаю в них. Считываю её испуг и наслаждаюсь им, смакую дрожание её ресниц и понимаю, что теперь пташка в моих руках. Она зависит от меня. Боится. Ей страшно, что её муженёк узнает, кто стал её первым мужчиной, но я ни слова не скажу ему. Пока. А потом будет видно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тонь, ну чё ты встала, как вкопанная? Сообрази чайку нам на двоих с какими-нибудь плюшками, — бросает Седой, словно он её в доме за прислугу держит.

Она резко разворачивается, вильнув своими шикарными бёдрами и тряхнув густыми каштановыми волосами до пояса, и спешит уйти. Только сейчас я соображаю, что у неё на ногах надеты туфли на шпильках, которые она терпеть никогда не могла, а облегающее платье тёмно-синего цвета идеально контрастирует с её синими, как море, глазами.

— Жена у тебя конфетка, ничего не скажешь, — выдавливаю я из себя, пытаясь отрешиться от помешательства, от желания сорваться и проследовать за ней.

Она мне нужна, как доза наркоману, готовому пустить всё под откос после длительного лечения. Я не могу без неё и в то же время ненавижу её каждой клеточкой своего изодранного на лоскуты сердца.

— Есть такое! Потому и не хвалюсь ей особо. Сам знаешь, пацаны слюни пускать начнут, а я ревновать буду. Она моя гордость. Пацана мне вон какого родила, когда познакомишься с ним, офигеешь — наш парень, умён не по годам, — задирает нос Седой, а мне хочется расквасить ему рожу за то, что он обладает той, которая должна принадлежать мне. И не только ей одной: она родила ему сына.

Ярость закипает в жилах, и я понимаю, что надо взять себя в руки. Надо отключиться от мыслей, которые рвут на части. Лучше бы свалить отсюда, потому что ещё одно столкновение взглядами с ней может взорвать все желания и выпустить наружу демонов, которые долго сидели в клетке.

— Что интересно ты хочешь предложить, Дикий? — спрашивает приятель, а я больше ничего не хочу.

Не желаю иметь общих дел с ним. Не хочу видеть эту ненавистную дрянь. Хочу просто свалить домой, напиться и забыть об этой встрече. Но дьявол шепчет на ухо о том, что я не могу так поступить: не могу снова так просто отпустить её из своей жизни.

— Хочу предложить… — я беру секундную паузу и слышу, как на кухне свистит чайник. Этот звук манит меня туда, где находится она. Я почти представляю, как она наклоняется в своём коротеньком платье, оголяя вид на свои идеальные ноги и все остальные прелести, как её грудь выглядывает из безобразно откровенного декольте. Мне бы приструнить немного свою дикую фантазию, да не получается. — В общем, по объединению тут набросано всё. Сейчас перекину доки на твой телефон, ознакомься. Там подробный план совместной работы по поглощению конкурентов. А пока ты будешь знакомиться, я отолью схожу. Ладно? Всю дорогу не хотел, а тут давануло на клапан.

Я скидываю Седому в мессенджере доки, которые прорабатывал несколько ночей со своими парнями, и поднимаюсь на ноги.

— Где туалет ты знаешь! — кивает Седой, закидывает ногу на ногу и открывает бумаги, которые я ему прислал. — Местами ничего не менял, только ремонтик забацал, — хихикает приятель, но я не слушаю его.

Конечно, я знаю, где туалет, но мне на него как-то наплевать, потому что я иду не туда. Я иду прямиком на кухню, где сейчас, как пчёлка Майя, порхает и трудится моя запретная мечта. Плод, который мне хочется вкусить снова, а потом разбить её, сломать и выбросить из своей жизни точно так же, как она когда-то выбросила меня.

Я вхожу на кухню, а Малая резко оборачивается и смотрит на меня широко распахнутыми глазёнками.

— Ну как дела, родная? Скучала по мне? — спрашиваю я и делаю шаг в её сторону.



Уже с утра я поняла: что-то не так. Что-то готовит мне судьба, какое-то важное, странное, страшное испытание, и не известно, как мне его выдержать. Что-то закружило в воздухе, какой-то знакомый аромат, от которого перехватывает в горле, хочется скорее откашляться, чтобы судьбоносный сюрприз не зацепился, не смог остаться… но…