P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

Я вижу, как он наклоняет голову, чувствую тяжесть его взгляда. В его позе есть что-то требовательное, как будто он ожидает, что я дам ему полный отчёт о своём эмоциональном состоянии.

Доминик Перри привык держать всё под контролем.

А эта крохотная комнатка, которая и так казалась тесной, с его появлением превратилась в его территорию. Пространства не хватает, я уже тянусь к ингалятору. Мне нужно выскользнуть отсюда. Нужно вдохнуть воздух, который не пропитан его присутствием.

— Великолепно. Как последняя выжившая в конце фильма после кровавой бойни.

Чтобы не обращать внимания на нависшего надо мной мужчину, я проверяю ноутбук — не пострадал ли он во время моего падения в коробку с туалетной бумагой. Всё в порядке. Закрываю крышку, убираю ноут в защитный карман сумки и закидываю ремень на плечо, одновременно потянувшись к двери.

Дом движется со мной, следит за каждым моим жестом.

— Знаю, прошло много времени, но я здесь ради тебя. — Его хриплый голос царапает нервы, оставляя меня выжатой, с ледяными пальцами, сжимающими дверную ручку. — Ты можешь поговорить со мной.

«Прошло много времени».

Интересный способ описать ту ночь, что мы провели вместе. И день после неё, когда он…

Не думай об этом.

Если я начну об этом думать, слёзы действительно польются. А если я сегодня заплачу, то только из-за Джоша, а не из-за придурка, который пожалел обо мне.

— Как мило с твоей стороны, но я в порядке. — Я выскакиваю из удушливой кладовки. — У меня есть другие случайные связи, с которыми можно вести глубокие душевные беседы. Ты в конце списка.

Разворачиваюсь и быстрым шагом направляюсь по коридору, к шуму собравшихся, которых мне совсем не хочется видеть. Но даже неловкие разговоры с незнакомцами лучше, чем ещё одна минута в закрытом пространстве, полном дурных воспоминаний.

Если бы кто-то с моей работы услышал, как я сейчас разговариваю с Домом, он бы решил, что меня укусил язвительный зомби. Но мне плевать. Ни в аду, ни в любой другой вселенной я больше никогда не буду уязвима для этого человека.

Маленькая Мэдди когда-то думала иначе.

Когда-то я была готова на всё, лишь бы привлечь хоть каплю внимания Доминика Перри. Он был героем всех моих подростковых грёз. Тем, о ком я мечтала — что однажды он увидит во мне не только младшую сестру своего лучшего друга.

Когда мне исполнилось девятнадцать, мечта сбылась.

Но очень быстро превратилась в кошмар, из-за которого я сбежала на другой конец страны, лишь бы никогда больше не видеть его красивое, безжалостное лицо.

Избегая толпу малознакомых людей, я замедляюсь у стола, заставленного фотографиями Джоша. Их так много. Несколько — с ним и мной. Но большая часть — с друзьями. Джош в красивых местах. Джош в приключениях. Джош в путешествиях. Всегда улыбается.

Всегда уходит.

Этот стол — словно кривое зеркало, отражающее все моменты, когда он уезжал так далеко, что я не видела его годами.

Но и я ведь тоже ушла. Это не только его вина.

Теперь я больше никогда его не увижу.

— Мэдди.

Дом догнал меня, и я ненавижу, как приятно звучит моё имя в его низком голосе.

— Доминик, — передразниваю я его бас, даже не оборачиваясь. Не нужно смотреть, чтобы почувствовать, как он навис надо мной, отбрасывая тень, словно гора. — Я уже сказала, что у меня всё прекрасно. Иди прикидывайся, что заботишься о ком-то другом.

— Я исполнитель завещания Джоша.

Слова доходят до меня не сразу. В основном потому, что я понятия не имею, кто такой исполнитель завещания.

— Что? — Не в силах сдержаться, я злобно смотрю вверх на это, к несчастью, высокое бедствие моей жизни.

— Он назначил меня исполнителем, — повторяет Дом, и это по-прежнему ничего мне не говорит, что только сильнее меня раздражает. — Есть вещи, которые он хотел передать семье… — он жестом указывает на меня, будто я могла забыть, что Джош мне родня, — …и близким друзьям. Раз уж мы все здесь, я забронировал небольшую комнату, чтобы все могли собраться. Я всё раздам.

— Подожди, — огрызаюсь я. — Подожди-подожди-подожди. — Я размахиваю руками, пытаясь заставить его замолчать, прежде чем он скажет ещё что-нибудь, что выведет меня из себя. — Разве этим не должен заниматься, ну, юрист?

Дом смотрит на меня, его лицо ничего не выражает.

— Исполнителем не обязательно должен быть юрист. Назначить можно любого.

В его тоне я улавливаю безмолвный, осуждающий, вопрос. Ты, что, не позаботилась о своих делах на случай собственной смерти, Мэдди?

Нет, не позаботилась. Потому что я нормальный, блин, двадцатишестилетний человек.

— И Джош выбрал… тебя.

Мой брат выбрал Доминика Перри, мистера Ответственного Задрота, для этой важной посмертной должности.

А не меня.

Его сестру.

Ты издеваешься, Джош?

Мы ведь не были отстранёнными родственниками, едва знавшими друг друга. Мы были близки. Мы звонили друг другу каждую неделю, даже если он находился на другом конце света. У нас было столько внутренних шуток, что хватило бы на целую городскую библиотеку.

Когда Джош рассказал мне о своём диагнозе, он плакал, и я плакала, и мы обнимались, лгали друг другу, что он победит этот чёртов рак.

Но когда ему понадобился важный официальный исполнитель, Джош выбрал Дома.

Я бросаю злобный взгляд на фотографии с Джошем, расставленные на столе, и почти вижу, как он смеётся над моей злостью.

— У меня есть кое-что для тебя. От него. — Дом делает шаг назад, произнося эти слова, будто понимает, какую приманку бросает.

Что-то от Джоша. Даже если мой брат оставил это на попечение самого ненавистного мне человека в мире, я должна это получить.

Меня так и подмывает зарычать — Давай сюда! и потянуть руки, но всё же у меня есть хоть капля гордости.

Чуть-чуть.

— Ладно, — огрызаюсь я. — Пойду в твою особую комнату исполнителя.

Дом молча кивает и направляется вперёд. Ну хоть подальше от толпы незнакомцев.

Хотя… раз я иду в комнату с семьёй, это значит…

— Маделин! — Голос матери звучит, едва я переступаю порог. — О, Маделин, вот ты где.

Она быстро подходит ко мне, выглядя так, будто только что сошла с красной дорожки, в чёрном костюме и на каблуках. Лёгким движением подхватывает меня в объятия — почти так, словно делала это всю мою жизнь.

Не делала. Я могу пересчитать, сколько раз Сесилия Сандерсон меня обнимала, и у меня ещё останется несколько свободных пальцев.

— Мам. — Я неуклюже хлопаю её по спине, а потом просто опускаю руки.

Она отпускает меня и проводит ладонями по моим волосам.

— Нам нужно