Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

Между поселком и ПП стояли челноки, ожидающие очереди навзлет. Я отыскал взглядом свою «птичку» – ее уже начали выдвигать к стартовойбашне. Двадцатиметровая труба, ощетиненная иглами-антеннами, и шар в основании– вот и все устройство для взлета. Как говорят у нас в компании: «С Земли надовзлететь, у Чужих надо сесть…»

Челноков было с полсотни. Оживленное место – Хикси-43,восьмая планета Сириуса-А. Единственная в этой системе, где бывают люди.

Я побрел к гостинице, втягивая голову в плечи, чтобы ненапекло шею. Многие не понимают, почему мы, пилоты, при наших заработкахпредпочитаем отдыхать не южнее Прибалтики.

Им бы разочек позагорать под Сириусами, сразу возненавиделибы Гавайи…

Отель – теоретически – принадлежал ООН. Как и Центральныйпост земного сектора космопорта. На самом деле он управлялся «Хилтоном». Япомахал морским пехотинцам у входа пропуском – безумное правило, введенное еще припостройке сектора и действующее до сих пор. Кого, интересно, собиралисьотлавливать эти здоровые парни с М 16 за спиной? Людям вход в гостиницуразрешен без ограничений, а чтобы отличить чужаков, пропуск не нужен.

Один из морпехов на меня вообще не отреагировал, другойприветливо улыбнулся. Мы с ним вчера поболтали в баре. Морпехов прикрывал отсвета зеркальный пластиковый козырек, за спиной у каждого крутился вентилятор.Им было не столько жарко, сколько скучно. Глазеть на взлеты-посадки, ухмылятьсязнакомым да заигрывать с редкими девушками – вот и все занятие…

В номере я принял холодный душ, не экономя лимитированнуюводу. Вечером она мне уже не понадобится. Вытираться не стал, слабо гудящийкондиционер все равно не разгонял духоту. Постоял у зеркала, изучая свое лицо.

Ну да, конечно, крутым пилотом я смотрюсь только на Земле.Когда иду по улице провинциального города… да и то в Москве на космонавтовособого внимания уже не обращают. «Хороший мальчик…» Вспомнив Эльзу, я сдосадой выскочил в гостиную. Хоть бы усы росли погуще! Добродушныйдвадцатипятилетний теленок с соломенной шевелюрой и пухлыми щеками! Любой пилотвидел мою биографию насквозь: ВВС, пара самостоятельных вылетов, ускоренныеастрокурсы и старый шаттл, на который жалко сажать опытного человека.

Ну и ладно.

По большому-то счету различия между нами невелики.

Я оделся, покидал в чемоданчик немногочисленные пожитки.Вышел, прихлопнув дверь, отдал горничной на этаже ключи. Постоял, пока онаоформляла на терминале мой выезд.

Девчонка была замотанная и усталая. Персонала в космопортахвечно не хватало. Каждый человек влетал в такую копеечку! Налог на потребляемыйвоздух, налог на амортизацию почвы, налог на изменение массы планеты – мало лиих выдумано Чужими? Это не считая прямых расходов. Лучше бы поувольнялидармоедов-морпехов, чем выматывать диспетчеров КЦ и обслугу…

– Щасливо долететь, – ставя безумные ударения, сказаладевушка. – Пан еще вернется?

– Наверное.

– Хорошо отдохнуть, пане. – Девушка вздохнула: – Мой отпуск…ой-ой… полгода!

Я сочувственно покачал головой.

– Пан знае Бориса Косуху? «Аэрофлот»?

– Нет, – признался я. С основными конкурентами мы общалисьнечасто. Вовсе не потому, конечно, что компания проводила такую политику.Просто наши рейсы пересекались редко.

– Веселый человек, – сказала девушка. Вздохнула: – Думала,все русские пилоты веселые…

Глупо улыбнувшись, я пошел к лифту. Что она этим хотеласказать? Можно подумать, что я – грустный человек!

Время еще было, и, забежав в бар на первом этаже, я выпилчашку крепкого кофе «по-звездному» – с корицей и имбирем. Очень полезная штука,чтобы отбить запах пива. Здесь пилоты никогда не собирались, как-то такповелось, что «Дональд» был нашей территорией, а бар при гостинице оккупировалиназемники. Но кофе готовили правильный.

Теперь – врач.

Административные корпуса были недалеко. Все здесь рядом, вкосмопортах на других планетах. И все-таки я успел вспотеть, пока добежал побетонной дорожке к аккуратненьким трехэтажным зданиям. Юркнул в ближайшее –между собой здания соединялись переходами из зеркального стекла, и мучитьсябольше положенного не стоило. Охранник сочувственно кивнул:

– Жарко?

– Жарко, – подтвердил я.

На этом наша содержательная беседа как-то сама собойзатихла. Я пошел по коридорам к госпиталю.

Двенадцатый кабинет был открыт, доносились голоса, хохот. Отдуши сразу отлегло – речь слышалась русская. Постучав по косяку, я заглянул.

– А! – Врач, невысокий крепыш в зеленом хирургическомкостюме, выбрался из-за стола. – «Трансаэро»?

– Так точно.

– Да заходи, чего встал!

Он облапил меня, представился:

– Костя! Просто – Костя.

Было ему лет тридцать, а может, немного побольше. Жизнерадостностьи румянец мешали понять точнее.

– Петя, – буркнул я.

Две медсестры, чинно сидевшие на диванчике у окна, прыснули.

– Месяц земляков не видел! – продолжал шуметь врач. – Когдалетишь?

– Через два часа.

– Жалобы есть? – Доктор тщетно пытался принять официальныйвид. – А, о чем я… Садись.

– Все в порядке. – Я достал полетную карту, едва не выронивЭльзино письмо, протянул ее врачу.

– Ты откуда родом?

– Из Москвы.

– У… далеко. А я из Абакана. Так, колись, парень. Сколькосегодня пил?

Похоже, придется признаваться…

– Полкружки пива.

Врач погрозил мне пальцем, взял со стола алкогольныйдетектор.

– Если больше двух кружек – сегодня никуда не пущу! Дыши!

Я послушно дохнул в раструб.

– Еще раз, – вглядываясь в шкалу, потребовал врач.

Я задышал, как спринтер после дистанции.

– Слушай, а может, ты кефир пил? – полюбопытствовал врач. –Ну, молодец! Молодец, парень! Наши словно решили поддержать общее мнение –всегда пьянствуют перед стартом!

– Вчера вот… перебрал, – признался я.

– Сколько?

– Три кружки.

Медсестры и врач молчали. Потом доктор опустил приборчик вкарман, задумчиво изрек:

– Да, случай интересный… Где твои бумаги?

Он шлепнул на карту печать, расписался, провел над полоскоймагнитного индикатора перстнем-кодировщиком. Спросил: