Воровка - Марина Милованова

– Бесовское отродье! Развелись тут! Посреди белого дня шастают, порядочным людям мешают!

Чем мешал людям спокойно сидящий на тротуаре кот, я, как ни пыталась, так и не смогла понять. По-моему, визжащий священнослужитель в этот момент был куда опаснее для окружающих. Видимо, так же считал и кот, потому как, выронив рыбью голову, покрутил лапой у виска и спросил, прищурив глаза:

– Ты че орешь как блаженный? Поставь меня обратно и есть не мешай!

Только его речь возымела прямо противоположный эффект. Толпа, собравшаяся на визг священника, после слов кота отпрянула, а сам служитель, дико вращая глазами, завопил еще громче:

– Демон! Говорящий демон в обличье зверя! Сжечь, утопить, истребить!!!

– Ща рясу облюю! – мрачно пообещал кот, болтаясь в клешне священника.

Потеряв всякую осторожность и моментально послав к черту свои дела, я вышла вперед, напустила притягательные чары на свою личину и сладко улыбнулась разошедшемуся попику:

– Святой отец, не могли бы вы благословить меня? Мне очень нужно! И прямо сейчас!

Тот взглянул в мои зеленые глаза, мгновенно попал под чары, и я тут же, пользуясь его переключенным вниманием, выхватила несчастного котика из его руки и исчезла в портале прямо перед его носом. Так у меня появился уникальный говорящий кот, верный друг и приятный собеседник, к тому же – просто очаровательный представитель семейства кошачьих!

Вот и сейчас я закопалась в одеяло, подтянув Тимошу на подушку и зарывшись носом в его роскошный мех.

Мысли ленивой поступью бродили в моей голове, такие же сонные, как и я сама. В открытое окно долетало пение птиц и светило теплое летнее солнце. Внезапно это утреннее блаженство (благодаря ночным прогулкам я вставала не раньше восьми-девяти часов) нарушил мужской голос, фальшиво вопивший серенаду:

Я-а-а люблю тебя-а-а,

Ты-ы мечта моя-а-а…

Ладно, если бы он ее пел, а то ведь просто орал! Причем медведь, который ему в детстве оттоптал оба уха, услышав эти вопли, повесился бы со страху на ближайшем дереве.

Мой Тимошка приоткрыл глаза и застонал, зарываясь головой под подушку:

– Лайса, заткни ты этого придурка-а! Сделай так, чтобы он больше сюда не ходил! Скажи, что ты уже замуж вышла. – Последние слова кот пробубнил уже из-под подушки.

– Ага, со вчерашнего дня! – рассмеялась я, вставая с постели.

– Согласен с котом! – сообщил мой внутренний голос.

Этот горе-ухажер ежеутренне настойчиво приходил под мои окна вот уже целый месяц. Только отклика в моем сердце не находил никакого, поскольку обладал весьма скудным умом и полным отсутствием всякого юмора. Однажды пообщавшись с ним минут десять по пути на базар, я поняла, что он мне абсолютно не интересен. Чего нельзя было сказать о его подарках.

Работал ухажер кондитером и всегда приносил такие обалденные вкусности в виде пирожных и тортов, что я и мои соседи периодически просыпались только от одного запаха. Исполнив серенаду и, как обычно, не дождавшись моего появления, он грустно вздыхал, ставил подношение на порог моего дома и уходил, чтобы завтра вернуться вновь. Вкусностями я делилась с соседями, чтобы они не возмущались утренними концертами, и все в итоге были довольны. Только Тимошка периодически лез под подушку.

Вот и сейчас все заняли свои обычные места: кот под подушкой, наверняка закрывая уши лапами; я под окном, у стенки, согнувшись от беззвучного хохота; ну а соседи… впрочем, кто их знает. Тем временем серенада подошла к концу, воцарилась тишина.

Подождав на всякий случай пару минут, взъерошенный кот вылез из-под подушки.

– Лайса, иди, забирай торт!

– Почему торт? – удивленно спросила я, вытирая выступившие во время смеха слезы.

– Потому что если я эти пьяные вопли сивого мерина слушал только из-за каких-то там пирожных…

– Тимочка, – согнулась я в новом приступе хохота, – милый, вот тут ты совершенно не прав. Он никак не мерин! Мерины – они уже, понимаешь, ничем не интересуются. И более того – не пьют.

– Ну и пусть! – махнул лапой Тимоша. – В следующий раз я ему на голову из окна выскочу! Будет знать!

Оставив взъерошенного кота воинственно грозить пустому окну, я спустилась на первый этаж, по пути накидывая сарафан на сорочку.

Да, Тимошка оказался абсолютно прав: на ступеньках стоял красивый и ароматный очередной шедевр кулинарного искусства! Я подняла коробку и быстро смылась обратно в дом. Правда, меня это не спасло от соседского бдительного ока, и вслед донеслось звонкое:

– Лайса, мне кусочек отрежешь!

Сердце тает тонкой льдинкой,

Звонко катится кольцо,

И две жаркие слезинки

Бороздят мое лицо.

Поставив коробку на стол, я сняла прикрепленную записку и прочитала надпись: «Бессердечной». Присела на стул, рассматривая кулинарное изделие. Задумалась.

Да, для меня давно не секрет, что мой незадачливый воздыхатель считает меня бессердечной, холодной, жестокой и далее по списку, поскольку я никак не реагирую на его признания и серенады. Но ведь он не знает, а я никогда ему не расскажу, что однажды я уже любила. Сильно, горячо, страстно. Считала нашу любовь вечной и настоящей. Не то чтобы я носила, не снимая, розовые очки, но было безумно тепло и приятно рядом с ним.

Да, мы были разные: он – сын богатых родителей, в соседнем городе был всего один «Дом ценных сбережений», который им и принадлежал, а я знахарка, сирота, моих родителей унесла чахотка, когда мне было тринадцать лет. Но перед любовью отступило неравенство. Он стер мои сомнения, сказав всего лишь несколько слов:

– Все мы равны перед Богом, и неважно, кто мы здесь, при жизни. Рождаясь и умирая, мы приходим и уходим всегда одни и без ничего.

Все было красиво и замечательно ровно до того момента, когда Лисе поступил очередной заказ на кражу. Когда я пришла на встречу в «Веселом трактирщике», то никак не ожидала, кого увижу за столом в качестве нанимателя. Из-под глубокого капюшона (мои клиенты предпочитали не светиться) на меня смотрели родные и любимые глаза. От волнения я чуть было не сбросила личину, но вовремя взяла себя в руки. Только вся насмешка судьбы была в том, зачем пришел дорогой мне человек.

Я молча выслушала сбивчивый рассказ. Мой возлюбленный предлагал украсть очень важные магические книги, которые некая Лайса похитила из его дома. А книги эти безумно дороги его семье, так как принадлежали его покойной бабушке. И вот теперь он не знает, что делать, а обвинять в воровстве бедную девушку ему не хочется. Она все-таки сирота, ей и так несладко живется. Нужно ее пожалеть…

Мой горе-наниматель не знал, что Лиса и Лайса одно и то же лицо, а уж я-то прекрасно знала, что книги в наследство достались именно мне и именно от моей покойной бабушки, которую я очень любила.