А может, я умею? - Дарья Волкова

ты — обслуживающий персонал, тетя, элементарная лояльность к жильцам должна иметь место быть.

— Вы вообще не производите никакого впечатления.

— Зато вы — сама любезность.

Да, только склок с дворничихой тире консьержкой ему не хватало.

— Послушайте, — Георгий привалился плечом к дверному косяку. — Ладно. Я был неправ и приношу свои извинения. И торт. Возьмите его, в конце концов! Он свежий и вкусный. И… — Гоша оторвал плечо от косяка, шагнул вперед, водрузил торт на стол, прямо перед ее носом. — И угостите чаем человека, который сегодня с обеда ничего во рту не держал.

Эти слова не только консьержку изумили. Сам Георгий тоже слегка обалдел от своих слов. Он что, в самом деле, собрался пить чай с этой тетей? Она, кстати, смотрела на него поверх очков каким-то совершенно учительским взглядом.

— Так в этом случае вам не торт нужен, а суп. Или кусок мяса с гарниром. А торт — так, баловство одно.

— А у вас есть суп? Или кусок мяса с гарниром?

— У меня нет, — она поправила свои страшные очки в пластиковой оправе. — А вот вы, если сядете сейчас в лифт и поднимитесь на шестой этаж в свою квартиру, то там наверняка найдете что-то посущественнее, чем торт. За него, кстати — спасибо.

Ну и все. Георгий коротко кивнул.

— Приятного чаепития.

Зачастил он что-то к консьержке.

***

Сегодня был один из тех дней, к которым Георгий относился со смешанными чувствами. С одной стороны, он любил, когда в рабочем графике не было пустоты, когда день плотно занят переговорами, решением деловых вопросов, проработкой планов. Но когда в один день набивается всего так плотно, что впору завидовать шпротам в банке — тогда ты, с одной стороны, красавчик и молодец — что столько всего успел и смог. А с другой стороны — в конце дня накатывает не то, что усталость — опустошенность. И на следующий день — как с похмелья. Тут главное — хорошо и качественно выспаться.

Вязкость усталости Гоша почувствовал еще по дороге домой. Но собрался, доехал, припарковал машину, даже постоял еще, вдыхая холодный, но с сыростью воздух — возможно, она ему просто чудится, потому что на календаре уже конец февраля, и видна если не астрономическая, то хотя бы календарная весна. А потом медленно пошел к лестнице. До шестого этажа он, наверное, не осилит. Но подняться с подземной парковки до первого этажа — все-таки сможет. Ходить по лестницам полезно — так регулярно тюкает его Лютик.

Шел Георгий медленно, как-то даже, наверное, по-стариковски для своего тридцати пятилетнего возраста. Разве что только не шаркал, а, наоборот, бесшумно двигался. И неожиданно для тех, кто находился на первом этаже.

— Ты чо ломаешься? Давай, открывай, тебе понравится, отвечаю!

Женский голос сказал что-то, слов Георгий не разобрал. Но тон явственно свидетельствовал, что женщина — точнее, судя по голосу, девушка, явно не в восторге от сделанного ей предложения. Георгий неосознанно прибавил шагу, стараясь при этом так же неслышно двигаться.

А спор на один лестничный пролет выше набирал обороты, послышались звуки какой-то возни, и мужские голоса — не голос, несколько разных голосов — стали громче и агрессивнее, а выражения грубее, через слово мат. Последние несколько ступеней Георгий преодолел бегом. Он страсть как не любил, когда обижают женщин. Это у них с братом семейное.

Дверь выходила прямо на лестницу, ведущую с подземной парковки. Она была приоткрыта. Ее пыталась закрыть тонкая хрупкая темноволосая девушка. А четверо стоящих на площадке молодых парней имели ровно противоположные намерения.

— Ну все, тихо! — тот, что стоял ближе, прижал девушку к двери. — Чего с ней цацкаться, давай, пацаны, заходите.

Георгию было видно, как мужская ладонь быстро зажала рот девушке, как она дернулась всем телом, но их четверо, и все крупнее, и…

— Нет, ну так нельзя, мальчики. Кто вашим воспитанием занимался? Вы же видите, девушка не хочет с вами разговаривать.

Его появление было неожиданным. А от того — достаточно эффектным. Тот, что зажимал девушке рот, руку опустил. Девушка быстро отступила в квартиру, но дверь закрыть по-прежнему не могла — в дверном проеме стоял, судя по всему, вожак этой небольшой компании.

— Уходите! Уходите, ради бога, ребята. Вы же выпили, идите, проспитесь! — тихо и жалобно прошептала она.

Георгий замер на верхней ступеньке. Теперь… теперь он узнал голос. И, не поверив своим ушам, сделал еще шаг вперед и повернул голову. Без ватных штанов, мешковатой куртки и растянутой вязаной шапочки, а так же без серой мохнатой кофты, очков и уродливого ободка она была совсем хрупкой, по-девичьи тонкой. И, кажется, симпатичной.

— Дядя, ты шел мимо — и иди. Без тебя разберемся.

Не торопясь, Георгий подошел вплотную к группе молодых людей. Двое из них его прилично выше, с третьим он одного роста. И — их четверо. Они явно чувствуют свое численное превосходство. Молодые, наглые и нетрезвые.

Георгий из-за своего среднего роста, худощавого телосложения и тонких черт лица часто казался младше своих лет. А еще он был вежливым и улыбчивым. Его зачастую при первом знакомстве не принимали всерьез. А потом расплачивались за свою недальновидность. За вежливыми манерами и обаятельной улыбкой таилась акулья хватка. Но осознать свою ошибку и сделать своевременные выводы удавалось очень немногим. Большинство имело счастье ошарашенно наблюдать, как милая улыбка превращается в хищный оскал с острыми в несколько рядов зубами. И понимало всю фатальность своих заблуждений, когда было уже поздно что-либо сделать — этими самыми белоснежными зубами уже откусывали и смачно похрустывали чем-то, для недальновидного человека существенным.

Сейчас — как раз такой случай. Сопливые глупые малолетки. Их, в принципе, можно и парой-тройкой точечных ударов свалить — всех четверых. Гоша научен, как бить — братом как раз научен. Но методы физической расправы над оппонентом вызывают у него резкое неприятие. Лишь как крайняя мера. С этим планктоном можно парой слов обойтись.

— Значит так… тетя… — Георгий подошел еще на полшага. — Ты ведь Антон, верно? Из сто сорок шестой? — парень неуверенно кивнул. — Папку твоего буквально вчера видел — приходил ко мне новый «гелик» выбирать. Просил по-соседски скидку ему сделать. Пил кофе, жаловался, что сын совсем от рук отбился — университет прогуливает, деньги постоянно просит.

— Да чо такое… Слышь, Тох, я чот не понимаю… Слушайте, давайте сваливать… — раздались после паузы растерянные голоса. Но тот, который был у них за главного, Антон, хмуро и подозрительно смотрел на Георгия.

— Так что не расстраивай отца, мальчик. Иди домой, смотри «Спокойной