📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаМаннергейм и Блокада. Запретная правда о финском маршале - Александр Клинге

Маннергейм и Блокада. Запретная правда о финском маршале - Александр Клинге

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 41
Перейти на страницу:

Для этого нам надо будет ответить, в свою очередь, на ряд простых и одновременно сложных вопросов. Начнем по порядку.

Глава 1 Слуга царю, отец солдатам?

Сторонники Маннергейма (и посвященной ему мемориальной доски) упирают на то, что он в течение нескольких десятилетий честно служил царю-батюшке и Отечеству. «Его армейский путь был ровен и честен, – писал (уже после снятия доски) Мединский в „Российской газете“. – Отличный кавалерист, требовательный командир. Добровольцем отправился на войну с Японией. В ходе Мукденского сражения сам повел драгун в бешеную атаку на японцев (под ним убили лошадь), чем, как писали в рапорте, спас от гибели 3-ю пехотную дивизию. Был произведен в полковники. Стал разведчиком. С отрядом китайских разбойников хунхузов совершил рейд по Монголии. А потом была удивительная экспедиция под грифом „Секретно“ – от Ташкента до Пекина. 3000 км верхом по Азии и Китаю под чужим именем. Рисовал карты, встречался с далай-ламой, сделал 1300 фото, описывал стратегически важные районы и гарнизоны, составлял план захвата двух северных китайских провинций в случае войны. Потом Первая мировая. Фронт. Отличился в Галицийской битве. Участвовал в прорыве, получившем имя его друга Брусилова. Помимо Георгиевского креста награжден за храбрость Георгиевским оружием. Кстати, царскими орденами гордился более всего, носил их на парадном мундире до конца жизни».

Забегая вперед, скажу: сам по себе факт честной и верной службы сомнений не вызывает. Однако вместе с Маннергеймом в русской армии служили тысячи офицеров, и далеко не каждому из них открывают мемориальную доску. Сделал ли будущий президент независимой Финляндии нечто такое, что выделяло бы его среди всех сослуживцев, высоко поднимало над самыми выдающимися из них? Или он был вполне типичным офицером царской России?

Карл Густав Эмиль Маннергейм родился в 1867 году в семейном имении неподалеку от Або (Турку) на территории Великого княжества Финляндского, входившего в состав Российской империи на правах широкой автономии. Его род принадлежал к местной элите. Когда-то Маннергеймы были шведскими дворянами, но после русско-шведской войны 1808–1809 годов, по итогам которой Финляндия и вошла в состав Российской империи, стали подданными Романовых. Они достаточно быстро смирились с этим фактом и стали сотрудничать с новой властью, что вызывало временами жесткую критику у других представителей местной аристократии. Как и сами Маннергеймы, аристократия эта была сплошь шведская – мнения простых финнов, естественно, никто в те времена не спрашивал.

Семью, в которой появился на свет будущий фельдмаршал, трудно было назвать крепкой и счастливой. Его отец, барон Карл Роберт Маннергейм, был вольнодумцем и любителем красивой жизни. На Хелене фон Юлин, дочери крупного магната, он женился не по любви, а в поисках крупного приданого. Хелена была богатой невестой, и Карлу Роберту пришлось приложить немало усилий, чтобы пустить по ветру ее состояние. Однако он блестяще справился с этой задачей и в 1880 году бросил семью, уехав в Париж с влюбленной в него придворной дамой. Его сыну Густаву было в тот момент 13 лет. Удивительно, но большого зла на отца он не держал и впоследствии установил с ним весьма дружеские отношения.

Дети в семье Маннергеймов воспитывались в спартанской обстановке. На этом особенно настаивала Хелена, которая была сторонницей так называемых «английских методов», призванных закалить душу и тело подрастающего поколения. Густаву такая жизнь была не по нраву, поэтому и к матери он относился без особой нежности. Он бунтовал против строгих порядков и демонстрировал свой скверный характер. В лицее в Гельсингфорсе (так на шведский манер называлась нынешняя финская столица) он также показал себя не с лучшей стороны, постоянно нарушая дисциплину и устраивая драки. Однажды Густав был на год исключен из лицея за то, что бил камнями оконные стекла. В учебе он также не проявлял особого рвения.

Сломленная предательством мужа и навалившимися материальными проблемами, Хелена скончалась в январе 1881 года. Опеку над ее детьми взяли на себя родственники – фон Юлины. Будущая карьера Густава к тому моменту уже смутно вырисовывалась: планировалось, что он пойдет по армейской стезе. Это, по большому счету, было стандартным решением для небогатых, но родовитых представителей российской элиты. Чтобы подготовиться к поступлению в кадетский корпус Фредриксгамна (Хамины), он должен был проучиться год в реальной школе. Ввиду указанных выше особенностей характера вместо одного года получилось два, и только в 1882 году юный Маннергейм стал кадетом. Вообще говоря, в кадеты зачислялись 12-летние мальчики, но правил без исключений не бывает (особенно для отпрысков аристократических семейств), и 15-летний Густав занял причитавшееся ему место за партой.

Обучение должно было продлиться семь лет. «Должно было» – поскольку довольно скоро Густав решил перебраться в столицу. Он полагал, что выпускнику Фредриксгамна сделать блестящую карьеру будет достаточно сложно и надо попытаться пробиться в элитный Пажеский корпус в Санкт-Петербурге. В этом его горячо поддерживали родственники по отцу, фон Шанцы, пустившие в ход свои связи в имперской столице. Родственники по матери, фон Юлины, были в ужасе, подсчитывая, во что обойдется жизнь молодого гвардейского офицера. Кроме того, они не слишком-то верили в способности молодого Маннергейма. И для этого у них имелись все основания.

За годы учебы в кадетском корпусе Густав не отметился ничем, кроме постоянных нарушений дисциплины. Он нередко коротал время в карцере, а высылаемые ему родней деньги легко и быстро проматывал. Впрочем, когда перед Маннергеймом замаячила реальная перспектива поступить в Пажеский корпус, он взялся за учебу и стал одним из первых по успеваемости. Это свидетельствует о наличии у него определенных способностей, которыми, однако, он в большинстве случаев предпочитал не блистать. Несмотря на приложенные усилия, отличной отметки по поведению Густав так и не получил, а это было непременным условием перевода в Петербург. Следующей серьезной помехой стал возраст – для поступления в Пажеский корпус элементарно прошли все мыслимые сроки. В итоге дорога в имперскую столицу закрылась, а весной 1886 года Густав был исключен и из Фредриксгамна за самоволку.

Встал вопрос о том, что делать дальше. Родственники дружно пытались устроить судьбу почти 20-летнего балбеса, предлагая ему наперебой различные варианты. Сам Густав толком не знал, чего он хочет. Попытался поступить в русский лицей в Гельсингфорсе (Хельсинки), но, как пишет его биограф Вейо Мери, «ему не удалось связаться с человеком, который мог бы устроить дело». Затем дядя Юнно фон Юлин почти сумел пристроить его в военно-морское училище, но полученный табель с оценками из кадетского корпуса поставил крест на этом проекте. В отчаянии дядя советовал Густаву стать инженером.

Однако сам Маннергейм мечтал о военной карьере в Российской армии. Чтобы подучить русский, он отправился в Харьков к другу своего дяди Юнно, Эварду Бергенгейму, владельцу керамического завода. Здесь он имел возможность наблюдать за военными учениями в Чугуевском лагере и остался весьма разочарован увиденным. Судя по всему, юноша рисовал себе весьма романтические картины военной службы, которые быстро разбились о суровую реальность. Дяде он писал, что служба в русской армии отличается однообразием, а жалованье попросту мизерное. Маятник его симпатий снова качнулся в сторону гражданского поприща.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 41
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?