Кровавая фуга - Патриция Вентворт

Михаэль Харш стоял неподвижно. Он думал, что увидел призрак, по не был в этом уверен, А о таких делах лучше не говорить, не будучи уверенным полностью. Несколько секунд Харш смотрел невидящим взглядом на освещенную комнату, потом повернулся и вышел на Рэмфорд-стрит. Оглядевшись вокруг, он не увидел ни одного человека, которого встречал бы раньше. Призраки не ходят среди бела дня. Очевидно, он ошибся, А может быть, нервы, усталость или косые лучи света сыграли с ним скверную шутку. В его мыслях и памяти таилось слишком много вещей, поджидающих случая создать иллюзию настоящего, хотя они уже стали достоянием прошлого.

Харш быстро зашагал назад к светофору. Он забыл об усталости, жажде и о том, почему зашел в «Овен», думая лишь о том, чтобы поспеть к поезду и поскорее убраться из Марбери. Но Харш потерял слишком много времени, и когда прибыл на станцию, поезд уже ушел. Теперь ему предстояли полтора часа ожидания и длинная прогулка пешком через поле. Ужин наверняка подойдет к концу, когда он вернется домой. Но мисс Мадок так добра — она подогреет что-нибудь для него. Харш сознательно думал об этих мелочах, надеясь успокоиться.

Когда он перешел улицу и оказался на солидном расстоянии от отеля, мужчина в твидовом пиджаке и серых фланелевых брюках вышел из табачной лавки рядом с «Овном». Выглядел он так, как выглядят сотни мужчин средних лет в сельской местности. Незнакомец вернулся в отель с вечерней газетой в руке. Для тех, кого это могло заинтересовать, он просто выходил купить газету. Войдя в кафе, незнакомец закрыл за собой дверь. Единственный другой посетитель посмотрел на него поверх дешевой иллюстрированной газеты и осведомился:

— Он узнал тебя?

— Не знаю. Думаю, что узнал, но потом стал сомневаться. Я зашел в табачную лавку и наблюдал за ним через окно. Он огляделся вокруг, никого не увидел и подумал, что ему могло почудиться. Я понял это по его лицу. А тебя он не видел?

— Не думаю — я закрылся газетой.

— Вот что, — сказал человек в твидовом пиджаке. — Когда ты вернешься, постарайся выяснить, что он обо мне думает. Сейчас он под действием шока, но ты должен узнать, что у него на уме, когда шок пройдет. Если он спасен, нужно принять срочные меры. В любом случае осталось уже недолго, но если нет особого риска, лучше позволить ему завершить эксперименты. Предоставляю решать тебе.

Тем временем на железнодорожной станции Марбери Михаэль Харш сидел на скамейке, поджидая поезд и чувствуя себя не в силах думать о чем бы то ни было. Он очень устал.

Михаэль Харш вышел из барака, в котором он работал, и остановился, глядя через поле на Прайорс-Энд[2]. Так как его работа была очень опасной и могла в любой момент завершиться сокрушительным взрывом, дом находился на расстоянии четверти мили. Барак был низким и продолговатым — слой креозота едва предохранял его от капризов погоды, но дверь была крепкой и надежной, А окна защищали не только решетки снаружи, но и тяжелые ставни изнутри.

Харш запер дверь, положил ключ в карман и устремил взгляд на аллею, тянувшуюся по склону, и полосу вдоль берега Борна. Деревня того же названия не была видна, за исключением шпиля церкви. В погожие дни флюгер поблескивал на солнце, но сейчас был вечер. Высоко в небе проносились тучи, которые подгонял ветер, неощутимый внизу, где ни один листик в живой изгороди или среди ив даже не шелохнулся.

Людьми, как и облаками, движут невидимые силы, подумал Харш. Эта мысль, как и все прочие его мысли, была окрашена чем-то более мрачным, нежели меланхолия или сарказм. Силы, движущие людьми, невидимы и неощутимы, покуда не разразится буря, сметая все на своем пути.

Харш был мужчиной среднего роста. Несколько кривая поза, которую ему приходилось принимать, оберегая искалеченную в концентрационном лагере ногу, и привычно сутулые плечи не так бросались в глаза, когда он стоял, глядя на небо. Среди длинных черных волос резко выделялся седой локон, прикрывавший шрам. Лицо, черты которого не слишком явно свидетельствовали о еврейском происхождении, казалось настолько худым и изможденным, что лишь второй или третий взгляд на него позволял определить, было ли оно когда-либо красивым. Впрочем, глаза оставались красивыми и поныне — пытливые карие глаза, которые смотрели на одушевленные и неодушевленные предметы и сразу видели их пороки, А сейчас разглядывали бегущие по небу тучи. Внезапно Харш выпрямился, твердо опираясь на обе ноги. На какой-то момент последних десяти лет как не бывало — он снова стал молодым. В мире существовала сила, к которой ему удалось подобрать ключ. Харш быстро зашагал по полю к дому.

Дженис Мид была в гостиной, которую пристроили сзади лет сто двадцать, А может, и все полтораста тому назад. С трех сторон ее окружал сад, и на каждой из этих сторон имелось створное окно с покрытым подушками сиденьем в нише. Остальная часть дома была гораздо старше. Возможно, она существовала в те времена, когда старый монастырь еще не превратили в кучу развалин. От этих давно минувших дней дом и заимствовал свое название — Прайорс-Энд. Аллея вела только к нему и оканчивалась у ворот.

Михаэль Харш зашагал по коридору, наклоняя голову, чтобы не удариться о низкую балку, повернул ручку двери гостиной и вошел с видом человека, вернувшегося домой. Дженис сидела на подоконнике, свернувшись калачиком и держа книгу у оконного стекла, чтобы лучше видеть текст. Она всегда напоминала ему маленькую мышку с блестящими глазками. При виде Харша Дженис вскочила.

— О, мистер Харш, я приготовлю вам чай.

Харш откинулся на спинку стула, наблюдая за ней. Ее движения были быстрыми и уверенными. В чайнике уже была горячая вода, поэтому он вскоре закипел на голубоватом пламени спиртовки. Харш взял печенье и начал с удовольствием потягивать свой любимый крепкий чай с молоком. Подняв взгляд, он увидел, что Дженис с любопытством смотрит на него. Харш знал, что она не будет задавать ему вопросы иначе как глазами. Он улыбнулся и на момент стал выглядеть моложе.

— Да, все прошло хорошо. Вы это хотите знать, не так ли? — У него был глубокий приятный голос с заметным иностранным акцентом. Склонившись вперед, он поставил чашку. — Все прошло настолько хорошо, дорогая моя, что я думаю, моя работа окончена.

— О, мистер Харш!

Лицо Харша стало серьезным.

— Да, — кивнул он. — Я не имею в виду, совсем. По-моему, это все равно что произвести на свет ребенка. Вы создали этого ребенка — без вас его бы не существовало. Это плоть от вашей плоти или, как в моем случае, мысль от вашей мысли, и между его зачатием и рождением может пройти много лет. О своем ребенке я думал днем и ночью целых пять лет и все это время трудился в ожидании момента, когда я смогу сказать: «Вот моя работа! Она завершена и безупречна! Смотрите на нее!» Когда ребенок подрастет, он сможет выполнять задачу, ради которой я произвел его на свет. Но сейчас ему нужны няни и наставники. Он должен вырасти сильным и крепким. — Харш снова взял чашку. — Завтра утром сюда приедет человек из военного министерства. Когда я допью чай, то позвоню ему и скажу: «Ну, сэр Джордж, дело сделано. Приезжайте и посмотрите сами. Можете привезти с собой ваших экспертов, чтобы они все проверили. Я передам вам формулу и мои заметки. Можете забирать мой харшит — моя роль сыграна».