Крестовичок - Оксана Якубович

И — покатилось.

Луна давно уже плыла над макушкой острова, воздух был пронизан ее серебряным светом.

Догорел костер, выскобленные раковины из-под мидий и гребешков бросили в остывающий пепел.

Варя с Маринкой собирали посуду, москвич взялся им помогать. Вообще — то он был Геннадием, и все к нему так и обращались, но между собой подруги продолжали звать его москвичом. Паша и Толя, изрядно нагрузившиеся, уже брели вверх по склону, вразнобой распевая блатной шансон.

Людмила тоже что-то мурлыкала себе под нос, задумчиво глядела в небо, рядом нескладным истуканом переминался Михаил.

— Ты что-то бледная сегодня, Люда.

— Это просто луна. Так ярко светит. Она как будто притягивает к себе, чувствуешь? Закроешь глаза — и улетишь в астрал.

Потом Варя с Маринкой не раз вспомнят эти слова.

— Глупости, с нашей комплекцией в астрал не взлетишь.

Прими лучше таблетку от головной боли, и все как рукой снимет.

Голос Натальи прервал колдовство, словно невидимая нить с легким звоном лопнула в воздухе. Пора было возвращаться в лагерь.

Гуськом, друг за другом, они поднялись на седловину и увидели впереди ярко-желтое пятно — фонарь на генераторной палатке. Грохот волн позади отодвинулся, зато стало слышно рычание генератора — на ночь глядя комендант Эдик заряжал аккумуляторы.

Не успели Маринка и Варя поравняться с палаткой, как Эдик обрушился на них.

— Почему не доложили, что уходили из лагеря? Забываетесь? Вы сюда приехали работать, а не прохлаждаться с туристами! Я не допущу…

— Простите, Эдик, но это я пригласила девушек. Надеюсь, против меня у вас возражений нет?

Это вернулась Людмила. Мило улыбнулась Эдику, и тот вымученно осклабился в ответ. Хамить богатой клиентке он не решался.

— Ты была права, Людмила хорошая. А Наталья совсем на нее не похожа, странно, что они сестры, — сказала Варя, заползая под спальник. — Уф, наконец, можно вытянуться! Устала кошмарно!

— Хилая ты, подруга. А насчет сестер — они же не родные, а сводные, мне Людмила сказала.

— Ну что за гадство! Где моя любимая миска-для-салата? — ворчала Маринка, громыхая посудой. — Опять дежурные не помыли!

Она выскочила из кухни, как буря, но сразу и остановилась. Стол для грязной посуды был пуст, перевернутые тазы аккуратно сушились на солнышке.

Маринка окликнула проходящую Джемайку.

— Эй, ты красную миску случайно не видела?

Светловолосая дайв-инструктор фыркнула и прошлепала мимо, задрав нос. В загорелой руке покачивались ласты, Джемайка без них никогда не купалась.

Впрочем, на ответ Маринка особо и не рассчитывала. Джемайка до кухонных проблем подчеркнуто не снисходила. Даже от мытья посуды после ужина сумела улизнуть (хотя инструктора Костя и Влад мыли и не жужжали, лишних рабочих рук для черной работы в лагере не было).

— Задавака.

С невольной завистью Маринка проводила глазами ладную фигурку (почти модель, только рост подкачал).

— Да не задавака она, а дитя коррупции, — заметила Варя, выходя из моря. Повернула вентиль и стала ополаскиваться из кухонного шланга.

Маринка вытаращила на подругу глаза.

— Чего-чего? Какая еще коррупция?

— Ну, у Джемайки с Владом шуры-муры, и ей поэтому льготный режим, дополнительный выходной. Посуду, опять же, ни разу не мыла. Самая настоящая коррупция.

— Ой, не дури мне голову! У нас же не правительство и даже не министерство. От посуды закосить, тоже мне, нашла коррупцию. Кстати. О посуде.

Ты не пройдешь по палаткам, пока народ пляжуется? А то опять кучу мисок покрали. Вот же лодыри — ну нравится тебе есть в палатке — флаг в руки, но грязную посуду трудно что ли обратно занести?

Маринка сердито тряхнула кудрями и поплелась доваривать обед. Время подкатывало к полудню, скоро начнут собираться оголодавшие отдыхающие.

Варя отправилась по палаткам. Операцию сбора посуды приходилось проводить регулярно раз, а то и два в неделю. Она шла и думала над парадоксом — почему в некоторых сменах люди крадут мисок больше, чем обычно?

Как так получается?

Жилые палатки туристического лагеря вытянулись разноцветной цепочкой вдоль моря сразу за столовой — здоровенным брезентовым шатром. В первые четыре Варя не заглядывала — в них жили комендант Эдик, инструктора и лагерный доктор. У палаток был вид основательный, как у всякого долговременного жилья. Над костиной вдобавок болталась на шесте самодельная вывеска.

«Магазин «Все схвачено», обращаться к инструктору К. Торопылину.» С разрешения хозяина фирмы Костя приторговывал всякой мелкой дребеденью, шоколадками и напитками.

Из докторской торчали пятки Светланы — белокожая, как все натуральные блондинки, докторша загорать не любила и чаще прохлаждалась в теньке.

— Эй, ты Маринке помочь салат резать не хочешь? — поинтересовалась Варя.

В маленьком турлагере, как уже говорилось, рабочих рук не хватало и по кухне поварихам помогали все, и врач не исключение. Может, поэтому и не держались в «Новом робинзоне» нормальные медики?

Пару предыдущих сезонов работала женщина с двумя малышами но, видно, разбогатела и этим летом предпочла нормальный отдых.

А новенький доктор не поладил с комендантом Эдиком и списался на берег три недели назад. Черный, как туча, Эдик специально ездил в город и нашел там Светлану.

Женщина средних лет, немного рыхлая блондинка, она оказалась невредной и с поварихами ладила неплохо. Только настроение и у нее было нестойким — от полной эйфории до «нижеплинтуса».

Сегодня было нижеплинтуса, в ответ на варино замечание она что-то промычала сквозь зубы и даже пяткой не дрогнула.

— Знает, бесстыдница, что мы Эдику жаловаться не будем, — бурчала Варя.

Заныривая по очереди в жилые палатки, она наметанным глазом сразу находила миски и кружки.

Хотя Варя только что искупалась, ей опять сделалось жарко. Солнце палило, и в палатках стоял густой прогретый дух, мешались запахи дезодорантов и пота. По лицу тек пот, Варя сердилась.

Придется сейчас тащиться в кухню помогать. В собственный варин выходной, между прочим. Но не бросать же Маринку наедине с обедом из трех блюд на сорок персон.

Она дернула очередной полог и сразу увидела красную миску.

Как тут воняет…

Собранная посуда повалилась из рук. Среди сбитых, как ураганом, спальников, скорчилось тело. Голубой спортивный костюм (в такую жару), светлые волосы рассыпались паутиной, и сквозь них жутко глядит выпученный глаз.

— Лю… Людмила?