Три карты усатой княгини - Владислав Петров

Передача закончилась, и я стал ждать язвительных комментариев. Но, как позже выяснилось, никто из знакомых ее не смотрел. Однако передачу видела редактор одного дамского журнала — что ей, вероятно, полагалось по должности. На следующий день она разыскала меня и предложила вести в журнале рубрику «Былое». Так я стал писать о женщинах, которые мне интересны. Среди двенадцати очерков, помещенных в этой книге, есть и такие, которые были написаны именно тогда. Но все они дополнены материалами, которые в свое время не вошли в них по причине ограниченности журнальной площади.

«Женская тема» в исторической очеркистике ныне весьма популярна. Но к сожалению, то, что пишется и публикуется, можно, за малым исключением, без труда разделить на две части: либо это написано занимательно, но не имеет ничего общего с исторической правдой, либо, наоборот, точно и даже научно, но при этом невероятно скучно; я уж не говорю о тех сочинениях, которые и скучны, и безбожно перевирают то, что положено знать обладателю аттестата о неполном среднем образовании.

Именно поэтому я поставил перед собой задачу ни в коем случае не врать читателю — даже ради красного словца. И при этом писать без чрезмерного наукообразия — о сложном просто, а о простом, по возможности, с сопереживанием, не пряча собственных эмоций, и тоже… просто. Получилось ли это — судить не мне.

Святая равноапостольная Русской православной церкви великая княгиня Ольга давно уже превратилась в персонаж русской мифологии. Не было, пожалуй, на Руси правителя, чье имя окружало бы столько легенд — похожих на правду и от правды очень далеких. А часто правда и вымысел переплетаются, и невозможно разглядеть стертые временем границы между ними. Да и стоит ли пытаться? Легенды не рождаются из ничего, в отправной их точке всегда лежит факт. И к тому же — ничто лучше легенды не передает дух давным-давно ушедших столетий.

Лик Ольги едва-едва проступает к нам через тысячелетнюю завесу. О происхождении ее известно мало. Здесь большой простор для домыслов, и потому одни историки считают ее половецкой княжной, другие — дочерью военного руководителя норманнов, третьи, опираясь на «Житие», написанное много позже смерти Ольги, согласны, что она была «от языка варяжска», однако роду незнатного, четвертые находят у нее болгарские корни, пятые полагают ее знатной псковитянкой, а шестые — тоже псковитянкой, но из самых низов. Последние две версии, вероятно, ближе всего к истине и, между прочим, находят подтверждение в «Повести временных лет» и более поздних летописях.

«Повесть временных лет» сообщает, что Ольга была «приведена» сыну Рюрика — киевскому князю Игорю из Пскова его опекуном князем Олегом. Если верить другим источникам, князь Игорь познакомился с Ольгой во время охоты. Преследуя дичь, он вышел к «реке Великой, недалеко от селения Выбуцкого». У берега был привязан одинокий челн, владелицей которого оказалась простая крестьянская девушка. Во время переправы князь стал говорить девушке «стыдные словеса», но получил отпор — неслыханная вещь по тем временам. Пораженный смелостью и остроумием Ольги, князь будто бы тут же предложил ей стать его женой. «Житие» предложение руки и сердца переносит на более поздний срок, утверждая при этом, что Ольгою, «украсив именем своим юную деву», ее нарек Олег, который «искал невесты княжескому своему питомцу». Существуют разные мнения на тот счет, сколько лет было Ольге на момент замужества: Устюжская и Новгородская летописи, например, утверждают, что ей едва исполнилось десять.

О совместной жизни Игоря и Ольги сведений почти нет. Вероятно, она продолжалась недолго — от силы три-четыре года. Неизвестно даже, сколько у них было детей. Князь постоянно находился в походах, и, пока он отсутствовал, Ольга оставалась «на хозяйстве». Она вошла во вкус управления княжеским двором и вполне справлялась со своей ролью. Стоило, однако, вернуться Игорю, и Ольга, как и полагалось тогда, уходила в тень мужа.

Игорь был великий воин. Он побывал со своей дружиной в Византии и на Кавказе, бился с печенегами и подчинял славянские племена. Между прочим, при нем впервые документально было закреплено понятие «Русская земля» — в мирном договоре, заключенном в 944 году с Византией. Понятно, что без опоры на военную силу уважение столь мощного государства, как Византия, заполучить было невозможно. Но содержание дружины, одной из лучших по тем временам армий на востоке Европы, требовало немало средств. Это заставляло Игоря обирать подвластные племена.

В 945 году он решил лично собрать двойную дань с древлян. Но древляне восстали, Игорь с небольшим отрядом угодил в засаду, устроенную древлянским князем Малом (чье имя соответствовало его росту и, может быть, росту же своим существованием было обязано) и попал в плен. Поразмыслив немного, древляне решили: «Повадился волк к овцам ходить — так перетаскает все стадо. Лучше нам убить его!» Как сообщает греческий историк Лев Дьякон, князя привязали к двум наклоненным деревьям и, дав им распрямиться, разорвали пополам.

По нормам древнерусского права вдова великого князя принимала на себя управление страной вплоть до совершеннолетия наследника. Святославу, наследнику престола, было всего два года, и поэтому правительницей Руси стала его мать Ольга. Лет ей было, скорее всего, не более двадцати. Но видно, рано созрела в ней «мудрость», о которой говорится в русских и иностранных источниках, что сумела она не только удержать неожиданно свалившуюся в руки власть, но и заставить считаться с собой правителей соседних государств.

Прежде всего Ольга жестоко отомстила за смерть мужа. Вскоре после гибели Игоря князь Мал прислал к ней сватов — это вполне в обычаях того времени, когда убийца женился на вдове убитого и становился преемником его власти. Прибывших по реке сватов встретили с видимым почетом и прямо в ладьях, на руках, — это было свидетельством особых почестей — перенесли к дому Ольги. Но перенесение в ладьях имело и другой смысл — так у язычников-русов хоронили покойников. У дома Ольги ладьи с людьми Мала сбросили в заранее вырытый глубокий ров и засыпали. Великая княгиня сидела у окошка и наблюдала с непроницаемым лицом, как шевелится земля над несчастными послами. Второе посольство древлянского князя также было встречено с почестями, препровождено перед встречей с княгиней в баню и там… заживо сожжено.

После этого Ольга сама отправилась к древлянам в сопровождении небольшой дружины, что свидетельствовало о ее, казалось бы, совершенно мирных намерениях. Повод для визита был избран благопристойный — княгиня пожелала справить тризну на могиле мужа. Гибель двух посольств ничему не научила наивных древлян, которым, похоже, надоело воевать и хотелось прервать цепочку кровавых событий, — они встретили Ольгу с почетом и даже приняли участие в траурной церемонии. Но стоило древлянским воинам выпить лишнего и потерять бдительность, как дружинники Ольги «иссекоша их». Заодно под горячую руку были «иссекоша», как сообщает летопись, еще пять тысяч древлян без особого разбору — пытались они оказывать сопротивление или нет.