Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917-1922 - Олег Шинин

Отличительной особенностью указанного периода является публицистический характер работ о деятельности органов госбезопасности. Основное внимание в изданиях уделялось выделению заслуг чекистов в борьбе с политической оппозицией, в них обосновывалась необходимость решительной и бескомпромиссной борьбы с диверсантами, вредителями, саботажниками, агентами иностранных разведок, без которой невозможно построение нового общественного строя[5].

Роль органов госбезопасности рассматривалась односторонне, исходя из принципиальных установок, изложенных в «Истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс», то есть как карательного органа.

Этот историографический период характеризуется превосходством идеологии над исторической наукой, что находило подтверждение в тенденциозной интерпретации событий Гражданской войны, в обвинении белогвардейцев, их скрытых сторонников из числа духовенства, военспецов и пр. Поэтому нельзя назвать случайным издание в 1930 г. в серии «Библиотечка воинствующего атеиста» брошюры «Церковь и контрразведка. Контрреволюционная и террористическая деятельность церковников на Юге в годы Гражданской войны»[6]. «Специалист по борьбе с религией» Б.П. Кандидов раскрыл различные формы участия духовенства в деятельности деникинских спецслужб. Используя, по всей видимости, архивные источники, автор показал структуру, организацию, штатную численность контрразведывательных органов, подчиненных штабу главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России (ВСЮР), а методы работы спецслужб – по воспоминаниям советских и белогвардейских участников войны. Вместе с тем в брошюре отсутствует критический анализ исторических фактов.

В 1930–1940-е гг. в СССР был опубликован ряд работ зарубежных авторов о деятельности разведок и контрразведок иностранных государств. В этих изданиях важны редакционные предисловия, в которых подчеркивалось усиление подрывной деятельности спецслужб капиталистических стран против Советского Союза, обосновывалась необходимость усиления советских органов государственной безопасности и активизации борьбы с внешней и внутренней контрреволюцией[7].

В зарубежной историографии того периода деятельность органов госбезопасности также получила свое освещение. Симпатизирующие советской власти журналисты, общественные и политические деятели оправдывали создание спецслужб и применение большевиками репрессивных мер по отношению к своим противникам.

Так, известный деятель международного коммунистического движения А. Грамши в 1921 г. в газете «Аванти» писал, что в России «именно буржуазия развязала гражданскую войну, создала в стране обстановку беспорядка, террора и анархии»[8].

Активная деятельница немецкого и международного коммунистического движения К. Цеткин в докладе на IV конгрессе Коминтерна в 1922 г., позднее опубликованном под названием «Октябрьская революция», отмечала, что советская власть с первых дней существования встала перед необходимостью организовать защиту революции от внешних и внутренних врагов. Именно поэтому применение пролетарским государством террора являлось «суровой исторической необходимостью, неизбежным условием жизни и развития Советской России… Красный террор Советов был не чем иным, как необходимой мерой самозащиты»[9].

Английский социалист Г. Лэнсбери, посетивший Советскую Россию в начале 1920 г., в своей книге «Что я видел в России» писал о гуманности карательной политики советской власти, показывал необходимость создания чрезвычайных комиссий. Ответственность за использование большевиками карательных мер он возлагал на страны Антанты и контрреволюционеров внутри России[10].

В книгах, брошюрах, статьях, изданных российскими эмигрантами и советскими перебежчиками[11], рассматривался более широкий круг вопросов. Освещались правовые основы деятельности советских спецслужб, их взаимоотношения с органами коммунистической партии, отдельные закордонные операции советской внешней разведки, роль руководителей органов госбезопасности Ф.Э. Дзержинского, В.Р. Менжинского, Г.Г. Ягоды, Н.И. Ежова, Л.П. Берии и др.

Верно подчеркнув основное предназначение органов ВЧК в советской политической системе – прямое подавление противников большевистской доктрины, все же авторы в своих работах представляли деятельность чекистских органов исключительно в виде перманентного насилия, массовых расправ и бессудных казней. Так, в издании центрального бюро партии социалистов-революционеров 1922 г. отмечалось: «…самое гнусное издевательство над личностью, поругание человеческого достоинства, побои, истязание, мучительство физическое и моральное – расцвели в большевистских тюрьмах таким пышным цветом, что затмили собою весь ужас времен самодержавия»[12]. В.Л. Бурцев в 1932 г. писал: «…ГПУ – гнуснейшая и преступнейшая большевистская организация»[13]. Причину сложившегося положения вещей авторы усматривали в идеологических установках правящей большевистской партии и ее вождя В.И. Ленина, который считал, что без революционного насилия над эксплуататорами не может быть обеспечена победа нового общественного строя. «Ни один еще вопрос классовой борьбы, – говорил он, – не решался в истории иначе, как насилием. Насилие, когда оно происходит со стороны трудящихся, эксплуатируемых масс против эксплуататоров, – да, мы за такое насилие!»[14]