Овечья шкура - Елена Топильская

— Нашли, — он помялся. — Нашли через три дня, в лесопарке. В пруду.

— Утопление?

— В том-то и дело. Танатологи поставили “утопление”, а прокуратура в возбуждении дела отказала.

— А я-то чем могу помочь, Никита Владимирович?

— Понимаете, девчонка домашняя. Между прочим, моя крестница. Пятнадцать лет ей было.

— Думаете, убийство?

Пилютин кивнул и опять вытащил сигареты.

— А почему отказали в возбуждении?

— Ой, я сам ходил к прокурору. Он говорит, самоубийство. Какое, к черту, самоубийство! Отличница, красавица, веселая, они с сестренкой собирались собаку покупать. Давно мечтала о пуделе, наконец родителей уломала, и на тебе.

— А жила она далеко от лесопарка?

— Хороший вопрос, — Пилютин серьезно посмотрел на меня. — Мы доказывали прокурору, что в лесопарке ей делать было нечего…

— А повреждения на теле были?

— В том-то и дело. Повреждения своеобразные. Полосовидные кровоподтеки на запястьях.

— Следы связывания?

— Да, похоже. Только веревок на руках не было. И вообще нигде не было. Ни в пруду, ни поблизости. Это мы уже сами с отцом девочки искали, милиция-то и не подумала. А мы и пруд облазили, и окрестные кусты…

— Борозды на запястьях, и все?

— Да.

— А чего вы хотите? — я подумала, что по такому трупу никто никогда убийства не возбудит. Убийство путем утопления доказать еще сложнее, чем лишение жизни путем сбрасывания с высоты. Это если топить человека в ванне — без синяков не обойдется. А если просто столкнуть в воду… Упал, захлебнулся, и все. Доказывать нечем. Вода смоет даже микрочастицы, которые именуются следами контактного взаимодействия одежды жертвы и преступника. Смоются и следы из-под ногтей — частицы кожного эпителия, крови, если жертва сопротивлялась и царапала злодея; уплывут волосы, которые могли быть вырваны у преступника и зажаты в руке.

— Хочу попросить вас подключиться. Поговорите с городской прокуратурой, пусть вам поручат этот материал. Может быть, вы усмотрите там состав преступления, возбудите дело и расследуете его. А мы вам поможем всем, чем сможем. Мария Сергеевна, очень вас прошу.

Посмотрев в глаза Пилютину, я поняла, что для него это действительно очень важно. И мне хотелось ему помочь. Но он понимал, что втравливает меня в неприятности, потому и смотрел так виновато. Чтобы забрать материал, мне нужно будет договариваться не только с горпрокуратурой и с чужим прокурором, поскольку район не мой, но и со своим собственным шефом. Мой шеф явно не придет в восторг от того, что я заберу чужой материал, возбужу дело о тяжком преступлении без всяких перспектив раскрытия, и оно повиснет именно на нашем районе вечным “глухарем” и будет портить статистику из месяца в месяц. Именно поэтому отказали в возбуждении дела там, где труп был найден, и я могу их понять. Наступит и еще одно последствие: та прокуратура начнет на меня коситься; они ехидно станут спрашивать, не раскрыла ли я еще преступление века, называть меня выскочкой, и будут не так уж не правы.

— Отказали за отсутствием события? — уточнила я у Пилютина.

— Да, за отсутствием события преступления.

— Понятно. Никита Владимирович, мне не так просто будет заполучить материал.

— Я отдаю себе в этом отчет, — заторопился Пилютин. — Попробую решить этот вопрос с городской прокуратурой, попрошу нашего начальника бюро, он поможет.

— Никита Владимирович, а почему именно я? Может, вам поговорить с операми в том районе? Или в главке? Там есть отличные ребята…

Никита Владимирович усмехнулся.

— Мария Сергеевна, я уже говорил с Синцовым. И с местными операми общался. Они все твердят одно — нужен нормальный следователь.

Я вздохнула. Конечно, лестно, что меня считают нормальным следователем, способным из любви к искусству ковыряться в безнадежном материале. К моим тринадцати реальным делам — неплохой довесочек. Я прислушалась к своим ощущениям; варианты возможны такие: а) мне страшно захочется раскрутить эту ситуацию, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы получить дело в свое производство; и б) мне страшно захочется раскрутить эту ситуацию, но голос разума пересилит, и я найду предлог отказаться, чтобы не нарываться на проблемы в виде лишнего “глухаря” и косых взглядов коллег.

Прислушиваясь к себе, я вознесла молитвы своему ангелу-хранителю, чтобы он выбрал вариант “б”. Но ангел-хранитель, похоже, был карьеристом. И заткнул голос разума.

— Когда пойдем к руководству? — спросила я Пилютина.

К моему удивлению, руководство подозрительно легко согласилось на эту авантюру.

— Я не возражаю, — вяло сказал заместитель прокурора города. — Если вы считаете, что лучше справитесь… Только чтобы не в ущерб своим делам. У вас мы ничего забирать не будем.

Наверное, подумали, что раз сам заведующий бюро судмедэкспертизы подключился, пойдут жалобы, так что лучше возбудить и поручить дурочке, которая сама на это нарывается, — размышляла я на обратном пути к себе в район. А уж если и дурочка там ничего не нарасследует, можно будет развести руками: видите, мы сделали все, как вы хотели, а то, что результатов нет, — это уже не наша вина.

Я просто недооценивала масштабы последствий. Второй раз я удивилась уже тому, что материал прибыл буквально на следующий день. И привез его заместитель прокурора того самого района. Открыв дверь в мой кабинет, он улыбнулся так злорадно, что у меня душа ушла в пятки. Так бывает в следовательской жизни: тебе говорят — возьми дельце плевое порасследовать; берешь его с легким сердцем и обнаруживаешь, что в дельце такие люди запутаны, что лучше сразу уволиться, а то и застрелиться, чем пытаться их просто вызвать на допрос.

Зампрокурора как-то боком подкрался к моему столу и положил передо мной пухлую папку.

— Это что, материал по трупу? — подозрительно спросила я. Как правило, отказные материалы такими толстыми не бывают.

Зампрокурора гаденько хихикнул.

— Это материал по трупу Кулиш, и бонус.

— Какой еще бонус?

— Городская велела передать вам отказник по Кулиш, и с ним вместе еще уголовное дело по убийству.

— А при чем тут какое-то убийство? Оно что, имеет отношение к смерти Кулиш? — заволновалась я. — Так мы не договаривались.

— Ну, я уж не знаю, как вы с городской договаривались. А мы решили, что раз вы сами напрашиваетесь на лишние дела, то, значит, не слишком загружены. А у нас народ зашивается. Так что вам, с приветом от прокурора города, еще одно наше дельце. Глухаречек.

Такого вероломства я не ожидала. Я у них забираю заведомо безнадежный материал, а они мне, вместо благодарности, еще работенку подкидывают. Ну что ж, правильно, доброе дело не остается безнаказанным.