Не было нам покоя - Коул Нагамацу

Итак, оставалась еще одна комната – с еще одной обитательницей. Джонас знал, что у Чески была дочь, его ровесница. По крайней мере, так сказал Мэтт. Ческа казалась на несколько лет младше Мэтта, так что вряд ли ее дочь могла идти в одиннадцатый класс. Мэтт, пытаясь успокоить Джонаса, сказал, что Ноэми Амато «расскажет ему, что к чему», словно сам Джонас не знал, что такое старшая школа.

Комната Ноэми была напротив его. Когда он только приехал, дверь в нее была закрыта, но теперь Джонас заметил, что ее приотворили. Джонас утрамбовал свою громадную застенчивость в небольшой комок и спрятал поглубже в мысли. Ему изо всех сил хотелось найти союзника своих лет. Джонас не был уверен, что приоткрытая дверь означает приглашение войти, поэтому он постучал. Его взгляд упал на резную дверную ручку в форме лебедя из белого металла. Он подумал, что, наверное, живущий за дверью человек мягок и деликатен. Как перышко. Как балет.

Джонас ни разу не видел лебедей вживую и ничего не знал об их дурном нраве.

– Да? – раздался голос изнутри.

Джонас зашел в комнату.

О человеке можно многое сказать по тому, какими вещами он себя окружает. Пазлы и звездные карты Мэтта. Искусно стриженные кусты в саду Сары. Возрожденные к жизни старые игрушки Чески. Комната Ноэми была покрашена наполовину: темно-фиолетовая краска доходила до середины стен, где внезапно обрывалась небрежными мазками, словно кто-то охладел к цвету, не успев закончить ремонт. Комнату то тут, то там пересекали ряды бельевых веревок, на которых висели фотографии. Портреты девочек в простых белых платьях на фоне природы; причудливые изображения, на которых тонкие руки и ноги призрачно таяли в тумане; волосы парили над головами, словно девушки скользили под водой. В одном углу комнаты стоял безлицый манекен с надетым на голову черепом оленя.

Джонасу раньше не случалось заходить в девичьи спальни, и он понятия не имел, как им полагается выглядеть. Может, и не было никаких правил?

В седьмом классе он две недели «встречался» с Мелани Нельсон. За все это время они ни разу не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. В итоге она его бросила. Сказала, что он какой-то слишком незаметный. Он не виделся с Мелани за пределами школы и, уж конечно, не бывал у нее в комнате.

В девятом классе он полтора месяца встречался с Эбби Пирс. В тот раз все было серьезнее: они ходили вместе в кино и другие общественные места, где вокруг были люди. Однажды она прислала ему свои фотографии в новом купальнике, где на фоне он видел ее комнату: пробковая доска, завешанная открытками от друзей, на которых он ничего не мог разглядеть. Впрочем, интересовало его на этих фотографиях нечто совершенно другое.

В прошлом году он встречался с Кэти Симмс. Четыре месяца – настоящий рекорд! Джонас однажды зашел к ней домой перед школьным балом, но ему пришлось прождать в гостиной, пока она не спустилась с лестницы в расшитом блестками платье. Они пропустили бал, вместо этого отправившись на вечеринку у Эммы Литтл. Вечеринка проходила в подвале, так что и там жилые комнаты он не разглядел. Они с Кэти напились легкого пива и целовались на диване, пока ее рот не стал напоминать на ощупь сырую курятину. Он понятия не имел, что было у Кэти в комнате.

У Ноэми по центру спальни стояла кровать с балдахином. Она задернула белесые полупрозрачные занавески, сквозь которые едва заметно, как сквозь мутный кварц, виднелся ее тонкий силуэт. Интересно, подумал Джонас, надо ли ему подойти ближе? Хочет ли она, чтобы он подошел? Он ничего не знал об этом человеке, бок о бок с которым ему предстояло жить, есть и ходить в школу. Вероятно, ей нравился фиолетовый цвет, хотя и не очень сильно. Может, она увлекалась фотографией и не стеснялась собственных странностей. Джонасу показалось, что она не такая дружелюбная и открытая, как ее мать.

– Я сын Мэтта, – обратился он к постели. – Джонас. Моя комната напротив твоей.

Занавески раздвинулись, открывая маленький, угловатый полумесяц лица, похожего на лицо Чески. Оливковый тон кожи и бездна веснушек, словно темные капли на асфальте в начале летней грозы. Владелица лица не улыбнулась, не привстала его поприветствовать. Откинув длинные волосы с глаз, она внимательно изучала его, будто он был новым пятном плесени на стене у двери. Тяжелый взгляд, закрытая поза.

Джонас почувствовал, что вторгся на чужую территорию.

Она сказала «привет» и продолжила молчать. Джонасу показалось, что ему никогда не будет места в ее жизни. Что бы он ни делал, он будет ей мешать.

– Крутой у вас дом, – сказал он.

– Мама будет рада это услышать. – Она скривила губы в улыбке, и на ее щеке появилась ямочка.

Губы у нее полные, слегка бантиком. Наверное, мягкие. Наверное, на ощупь не похожи на сырую курятину. Темно-каштановые кудрявые волосы.

Джонас стоял в дверях, не зная, куда деть руки. Сложил их на груди. Нет, странно как-то. Он что, всегда так складывает руки? Одну на другую? Куда бы их пристроить… Собственное тело показалось незнакомым, почти враждебным: пустыня, в которой негде укрыться. Он болезненно ощущал напряжение каждой мышцы.

– Тебе что-то нужно? – спросила Ноэми.

У нее был низкий, хрипловатый голос. Джонасу стало интересно: она всегда так разговаривает или, может, простыла? Вид у нее был здоровый, но ему не с чем было сравнить. Так или иначе, тембр ему понравился.

– Нет, – ответил он. – Просто зашел поздороваться.

– Ну, тогда спокойной ночи. – Она отпустила занавески и скрылась из вида.

Ошибиться было невозможно: ему приказали убраться из комнаты.

* * *

Мэтт пригласил Джонаса поужинать вдвоем в кафе «У Хильды». Мэтта тут знали: официантка назвала его по имени и, не спросив, что он будет заказывать, справилась о здоровье Чески. Отец взял со стойки у кассы туристическую брошюру и, как только они уселись, пододвинул ее через стол к Джонасу.

Шивери был маленьким городком на южном краю Миннесоты. Вернее, даже не городком, а «поселением без статуса муниципального образования». Это значило, что школьники из Шивери ездили учиться в соседний город, Гэлэкси.

Джонас полистал брошюру, пока ел (он заказал себе то, что обычно едят на завтрак). Ему стало даже как-то неловко, что Шивери надеялся чем-то привлечь туристов. Здесь была фабрика попкорна, которая поставляла в местный кинотеатр свой полный ассортимент. Да, кинотеатр тут был всего один, на семьдесят пять человек, вместо кресел зрителей сажали на старые диваны разных форм и расцветок. Еще Шивери мог похвастаться магазином для мастерских, где Мэтт Лейк закупал половину своих материалов, и хозяйственным, откуда поступала вторая половина. Отец Джонаса окончил философский факультет, но теперь делал двери и мебель на заказ.

Согласно туристической брошюре, больше всего Шивери славился люпинами: эти цветы всех оттенков розового и фиолетового заполонили собой город и вытеснили все прочие дикие растения. На кассе продавались открытки с изображением целого поля люпинов.