Три босса для Дюймовочки - Ирис Ленская

в надежде, что сестра ещё не проснулась, осторожно вставила ключ в замочную скважину, но не успела его повернуть, как раздался взволнованный голос: «Даш, это ты?»

Ну всё. Мне конец. Прощай, жизнь; прощай, Родина; прощайте, шумливые тополя. Не повидаться нам больше на этом свете.

Дверь открылась, Зоя втянула меня внутрь и, принюхавшись, словно заправская ищейка, начала допрос с пристрастием:

— От тебя странно пахнет. Где ты была всю ночь?

В церкви. На молитве. Батюшке исповедовалась и кагором причащалась.

— Сначала в клубе, а потом у Юльки, — я попыталась протиснуться мимо, но сестра схватила меня за плечи.

— Не ври! Юлька давно уже дома, а ты... где ночевала ты?!

Ну, началось! Час от часу не легче! В церкви! У батюшки!

— У одного хорошего знакомого, пусти...

— Дарья! — угрожающе нависла она надо мной. — С кем ты провела ночь?

Так сказала уже вроде...

— Ну почему у меня не может быть личной жизни? — вспылила я. Нападение — лучшая форма защиты. — Каждый раз, когда пытаюсь завести бойфренда, у тебя крышу сносит...

Тут меня настигла новая волна дурноты, что наверняка немедленно отразилось на лице, и сестра всплеснула руками:

— Вот колдырь несчастный! Иди сядь, я принесу воды с лимоном...

Последнее заставило меня скривиться ещё сильнее.

— Лучше кофе, ладно, Зоечка? Ну, пожалуйста...

Превратившись из надсмотрщицы и злобного следователя в мать Терезу, сестра умчалась на кухню, а я, страдальчески вздыхая, побрела к себе. Поставила телефон на зарядку и занавесила шторы. Башка раскалывалась: хотелось темноты и тишины.

В комнату вошла Зоя, зажгла лампу с зелёным абажуром и поставила рядом со мной поднос с большим стаканом мутно-жёлтой жижи (не иначе как огуречного рассола нацедила, у нас лимонов вроде нет) и кофе в моей любимой, красно-коричневой кружке с большой удобной ручкой. Лучше бы принесла сам огурец и сто грамм, быстрее бы полегчало. А рассол, так и быть, могла бы и сама выпить. Он, говорят, при неврозах помогает.

— Рассол пить не буду, — предупредила я её и жадно потянулась к кофе.

— У тебя же завтра собеседование, сама говорила, какой-то крутой компании срочно нужен референт!

— Ну что ты волнуешься?! Схожу я на это собеседование, завтра уже буду как огурчик.

— Ага, малосольный, — хмыкнула Зоя недоверчиво. — Хорошо, что тётя Маша тебя не видела, а то всему дому бы уже разнесла о твоих похождениях.

Я лишь отмахнулась. Сплетниц не боюсь, они пользу приносят. Без них жизнь была бы слишком скучной... 

***

Остаток утра я провела, отмокая в ванне и любуясь своим бледным лицом и припухшими глазами с остатками плескающегося похмельного синдрома. Что-то дни рождения даются мне всё тяжелее и тяжелее с каждым разом. Вот как на семилетие пожар устроила и папину машину разбила, так и напало невезение. Полгода назад свой праздновала — заболела: на торт чихнула, вместо шампанского подсунутый сестрой сироп от кашля выпила, а вместо танцев на каблуках всю ночь пролежала в бабушкиных носках. На Зойкин — сожгла её любимый пирог с черникой, на Юлькин — вообще потоп устроила. Потоп, конечно, не пожар, но по головке меня тоже не погладили. Вот уж точно говорят, что у человека есть три возраста. Первый — всю ночь гуляешь, а утром по тебе ничего не видно. Второй: всю ночью гуляешь, а утром по тебе всё видно, и третий: всю ночь спишь, а утром у тебя такой вид, будто ты всю ночь пил и гулял. Отсюда следует, что я, слава богу, ещё не в третьем, но, похоже, уже во втором. Что же будет дальше?

— Юль, ты как? — поинтересовалась у подруги, набрав её номер.

В трубке послышался зевок:

— Да ничё так, досыпаю, а ты что, уже проснулась? Прости, что вчера пришлось кинуть тебя... Помнишь, какой ко мне клеился блондинчик? Ну вот, мы с ним вместе и сбежали, а ты тогда на танцпол отправилась. А под утро я уже переживать начала, когда ты не отвечала на звонки...

— Угу, мне расслабляться некогда — завтра собеседование, я же не ты, я человек ответственный, — промычала я. Про то, где проснулась, естественно, умолчала. Может, потом как-нибудь поделюсь. — Слушай, про то, как к шесту порывалась, помню, про хитрого бармена тоже — у него глазки так и бегали, когда он мне вместо минералки ещё чего-то плеснул, а вот как так получилось, что ты слиняла, а я осталась — не помню, хоть убей! И как до дому доползла тоже...

— Забей, доползла же! — последовал ответ в духе аля-Юля and co.

— Даш, с кем ты там опять зависла? Костюм уже погладила на завтра? — раздался недовольный голос сестры.

— На кой мне костюм? Пойду в джинсах, — пробубнила я, прикрывая рукой телефон.

Под дверью послышалось сердитое Зойкино бормотание:

— Учу-учу я тебя, что встречают по одежке, а всё без толку.

— Твой цербер бдит, — фыркнула Юля, когда я вернулась к разговору. — Давно пора снять отдельную квартиру и живи как хошь.

Что она несёт? Нет, Зойку я никогда не брошу!

Попрощавшись с подругой, я быстро высушила волосы феном и откинула тяжёлую золотую копну на спину. Подрезать, может, а то теперь на работу каждый день замучаюсь их укладывать? Впрочем, роскошные волосы — это моя единственная гордость, изюминка или, как говорит Юлька, визитная карточка, кроме маленького роста, из-за которого за мной ещё со школы закрепилось обидное прозвище «Дюймовочка».

Когда я вышла из ванной, голубой костюм уже висел готовый и выглаженный до хруста. Даже не прикоснувшись к нему, я вытащила из нижнего ящика лучшие джинсы.

— Ты что задумала? — всплеснула руками появившаяся на пороге сестра.

— Зоя, всё равно лучше, чем есть, не станешь! Пусть сразу воспринимают меня такой, какая есть, — окончательно «добила» я её. — Быстрее смирятся!

Нет, ну правда, костюмы на мне всегда сидят мешком, а вот в джинсах я, по крайней мере, не выгляжу деревенской дурой. Надену чёрные с водолазкой и... леопардовый жакет. Должен же на мне быть хоть какой-то яркий акцент, не хочу быть серой мышкой — хочу быть владычицей морскою, чтобы государыня рыбка была у меня на посылках!  Корыто, кстати, тоже не помешает, таз в ванной того и гляди прохудится.

***

Проснулась я, на удивление, бодрячком ровно в семь утра, а в полвосьмого уже любовалась