Дневник призывателя - Юлия Ставицкая

Но тут случается чудо. Никогда бы не поверила, что автобус придет именно тогда, когда он так нужен. Обычно когда ждешь, по закону подлости, его все нет и нет. А тут раз и вот он. Ни разу до этого еще не была настолько рада транспорту, как тогда! Особенно этой старенькой развалюхе, грозящей рассыпаться на составляющие если не сейчас, то уж на следующей остановке точно.

Кинулась к ней, как утопающий к спасательному кругу, однако не понятно каким образом, старик оказался передо мной. Он что ли телепортировался? Осмотрела его еще раз. Люблю всякие паронормальные видео, ищу логическое объяснение каждому явлению, а тут не могу понять. Все чудесатее и чудесатее, как говорила Кэроловская Алиса. Того и гляди появится белый кролик с часами и моноклем. И все ради того, чтобы поехать со мной в соседний городок. Обыкновенный, маленький городок, которых по стране целая уйма, один другого печальнее.

Пьяница чертыхнулся и сменил направление, когда я уже заходила в автобус. Тут не пристроишься на любимое боковое сиденье, парнишка же сразу сядет рядом. Почему-то я была уверена, что все будет именно так. Печально.

Пришлось пройти мимо мамаши с непоседливыми близнецами, один из которых рыдал, а другой изображал паровоз, мимо мужчины с газетой и женщины с банкой огурцов, чтобы сесть на заднее сиденье рядом все с тем же стариком и напротив одиночного места кондуктора. Оно было занято дородной пожилой женщиной в крохотной шляпке с цветами. Пьяница ввалился следом, огляделся и свалил рюкзак на боковое сиденье. Поближе ко мне. Поморщился. Стал отказываться платить, перекрикиваясь с водителем через весь салон, но долгий спор ничего не дал. Водитель грозился вышвырнуть пьянчугу, тот говорил, что имеет полное право ехать и просто так. Впрочем, все было довольно неубедительно, словно репетиция сценки. Водителя можно понять, почему он спорит, но ничего не делает. Последний рейс как-никак – никому не нужны проблемы. А так оставишь человека тут, а его кто-нибудь прибьет или он замерзнет на смерть, потом будешь корить себя, что поставил деньги выше человеческой жизни, пусть и такой. Молодой, симпатичный, и чего ему не хватает?

Не могу понять я таких. Алкоголь ведь не решает проблем, а создает новые. И не только для самого человека. Для его близких, соседей, просто прохожих. Сколько историй, в которых пьянство рушила семьи, отбирало жизни? Не счесть. Но люди не любят учиться на ошибках других. Им обязательно нужны свои.

Наконец парнишка горестно вздохнул, похлопал себя по нагрудным карманам и выудил пару десяти рублевых монет. Ссыпал их водителю, попутно потрепав его по плечу, и вернулся на свое место, где улегся, закинув ноги на спинку впереди стоящего сиденья. Пока еще пустого.

Повернулся и посмотрел на меня. Я вздрогнула. Ну, не бывает у пьяниц таких глаз! Хотя, конечно, я не знаю их всех, чтобы так утверждать. Но глаза этого человека были слишком ясными, почти прозрачными. Еще немного светлее, и его можно принять за слепого. Цепкий, серьезный, не подходящий его лицу взгляд. Такие очи хочется увидеть у старого пастора, повидавшего жизнь и умеющего прощать, а не у пьяного парнишки.

Смотришь, и хочешь стереть, закрыть их. Чувствуешь себя неловко, неуверенно, как нашкодивший ребенок. И это почему-то злит.

Автобус тронулся – больше никто не спешил на последний рейс. Задрожал всем своим естеством, дернулся пару раз и покатил по ухабистой дороге. Забирался вверх на пригорки, скатывался вниз. За окнами мелькали деревья и дома. Ехать пару часов и не в самой лучшей компании.

Хотелось пристегнуться, когда водитель совершал наиболее интересные манёвры. Крепче сжимала рюкзак, боясь свалиться с сиденья. Остальные относились ко всему философски – так и должно быть. Если будет иначе, значит будет, а нет – так нет.

Дети сменили роли. Теперь плакал другой, пока его брат включил мультфильм на телефоне. Их мать смирилась со всем и пыталась дремать, женщина рядом со мной бубнила о своем отношении к этому: «понарожают, а потом честные люди страдают». Старик по-прежнему читал. Хозяйка огурцов завела беседу с мужчиной, отложившим газету. Спокойно, будто все друг друга давно знают. Только я немного не вписываюсь.

Пьяница оглядел меня еще раз, пожал плечами и встряхнулся, как пес.

– Мы уже виделись. Не помнишь? – прищурился он.

Ничего я не помнила. И вообще не надо со мной говорить. Вон еще сколько людей, готовых поболтать! А я тот самый человек, который даже с друзьями чаще молчит.

Достала сотовый. На мои сообщения никаких ответов. Меня вообще встретят? Обещали же. Но никого нет в сети. И ощущение такое, будто меня бросили. В такие моменты очень жаль себя. Аж плакать хочется, но как-то стыдно и глупо.

– Ну, вот. Опять не слушает, – вздохнул парнишка, поправив очки. – Каждый раз знакомлюсь с ней, рассказываю что-то, а она не помнит. Представляете? – обратился он к старику. – Вы-то хоть помните?

Тот отложил книгу. Кивнул. Уставился в окно, тяжко вздохнув.

– Тоже такое было. Словно каждый раз в другом мире оказывался. В мире, где мы еще не встретились. Забавно. Но я помню все, так словно оно было вчера.

За окнами все темнее. Хочется поскорее приехать. А то так скоро начнет казаться, что сходишь с ума. Или все вокруг не в себе? Сложно сказать. А эти двое разговаривают, еще и делают вид, что я тоже включена в их круг.

– Да, если так подумать, то я бы в каждом мире ее нашел.

– А если ее не будет нигде?

– Значит, и для меня места нет. Без нее мне ничего не нужно.

На книге стерлось большинство букв. Можно прочесть только: «Д…к …ля». И видна часть рисунка – левая половина лица мужчины, контур руки и зажигалка. Наверное, он прикуривает. Но вместо рта видно только размытое пятно, похожее одновременно и на кляксу, и на огонь, и даже на бабочку. Разглядываю, пока старик не кладет сверху руку. Сухая кисть с поломанными ногтями и простым кольцом.

…

– Скоро дождь будет. Дороги размоет.

– Я думал, что уже и снег близко. А тут все солнце и солнце. Ни тучки, ни облачка. Устал я от этой духоты. Устал…

– Гроза. Перед ней всегда душно. А там… Там вновь будут они. Со своей ярмаркой.

– Сплюнь.

Кольцо сверкает. Точно на том месте, где должно быть нарисовано пламя.

…

– А с городом что?

– Цел еще. Правда, не понимаю, зачем мы все туда едем…

…

Спустя пару реплик невольно начинаю отвечать. Их голоса