Зима - Али Смит

На кухне София залила воду и засыпала кофе в эспрессо-машину. Прикрутила верхнюю часть эспрессо-машины и включила газ. Голова отшатнулась от внезапной волны жара. Ее глаза наполнились смехом. Словно в шутку, она бросалась к пламени и отскакивала обратно.

— Смотри, волосы загорятся, — сказала София.

Голова покачала головой. София рассмеялась. От удовольствия.

Интересно, она знает, что такое Рождество, раз уж ей известно о сочельнике?

Какой ребенок этого не знает?

Интересно, какие сейчас ходят поезда? Интересно, не хочется ли ей, чтобы я свозила ее в Лондон? Мы могли бы сходить в «Хэмлиз». Рождественская иллюминация.

Могли бы пойти в зоопарк. Интересно, она когда-нибудь была в зоопарке? Дети обожают зоопарки. Интересно, зоопарк еще не закрыли перед Рождеством? Или мы могли бы посмотреть, не знаю, на гвардейцев — они всегда на своем месте, даже на Рождество, в меховых киверах и красных мундирах. Это было бы бесподобно. Ну, или в Музей истории науки, где можно увидеть собственные кости сквозь кожу рук.

(Ах!

У головы не было никаких рук.)

Ну, я могла бы нажимать на кнопки вместо нее — на все эти интерактивные штуки, могла бы делать все это вместо нее, если она не может делать это сама. Или «Виктория и Альберт»[6]. Такая красотища, что восхищает и стар и млад. Музей естествознания. Можно спрятать ее под пальто. Я возьму большую сумку. Прорежу отверстия для глаз. Сверну и положу на дно сумки шарф, джемпер, что-нибудь мягкое.

Голова на подоконнике нюхала остатки чабреца из супермаркета. Она зажмуривалась — похоже, от удовольствия. Терлась лбом о крошечные листочки. Аромат чабреца наполнил кухню, и растение опрокинулось в раковину.

Пока оно там лежало, София открыла кран и полила его.

Потом она села за стол с чашкой кофе. Голова пристроилась рядом с вазой для фруктов — яблоками, лимонами. Стол стал похож на шуточный арт-объект, инсталляцию или полотно художника Магритта «Это не голова»; нет, на голову Дали или Де Кирико, но только смешную, на Дюшана, пририсовавшего усы Моне Лизе, даже настольный натюрморт Сезанна, который, с одной стороны, всегда тревожил Софию, а с другой — освежал, учитывая, как он демонстрирует, хоть в это и трудно поверить, что яблоки и апельсины могут быть голубыми и фиолетовыми, ведь ни за что нельзя поверить, что в них действительно есть эти цвета.

Недавно в одной газете она видела фотографию со стеной из людей, стоящей перед стеной в Лувре, на которой висит «Мона Лиза». Сама-то она видела настоящую «Мону Лизу», еще до того, как родила Артура, то есть тридцать лет назад, и даже тогда трудно было что-нибудь разглядеть из-за довольно большой толпы, стоявшей перед картиной и фотографировавшей ее. К тому же шедевр оказался поразительно маленьким — гораздо меньше, чем она ожидала от такого знаменитого шедевра. Возможно, из-за толпы перед ним он просто казался визуально меньше.

Но разница в том, что теперь люди, стоявшие перед ним, даже больше не поворачивались к нему. В основном они стояли спиной к картине, фотографируясь на ее фоне. В наши дни это старинное полотно высокомерно улыбалось в спину людям, державшим над головой свои телефоны. Люди, казалось, салютовали. Но кому или чему?

Пространству перед картиной, где люди стояли, не глядя на нее.

Самим себе?

Голова на столе подняла брови. Она по-монализовски ухмыльнулась, словно могла читать ее мысли.

Как смешно. Как остроумно.

«Национальная галерея»? Ей бы понравилась «Национальная галерея»? «Тейт Модерн»?

Но все эти места, если даже они сегодня открыты, закроются к обеду, как и большинство мест, да и в любом случае — поезда, в сочельник…

В общем, Лондон отменяется.

Что же тогда? Прогулка по скалам?

А что, если голову сдует в море?

От этой мысли защемило в груди.

— Куда бы я сегодня ни отправилась, можешь пойти со мной, — сказала София голове. — Если будешь паинькой и тихоней.

«Но вряд ли нужно об этом говорить, — подумала она. — Таких ненавязчивых гостей еще поискать».

— Мне очень приятно, что ты у меня в гостях, — сказала она. — Тебе здесь очень рады.

Голове наверняка это понравилось.

Пять дней назад:

София входит в гостиную-кабинет, включает свой рабочий компьютер, не обращает внимания на множество имейлов с красными «!» и заходит прямиком на гугл, где набирает

сине-зеленая точка в глазу,

а затем уточняет

сине-зеленая точка на периферии зрения увеличивается.

«У вас пятно на радужной оболочке? ВОТ что это означает!..»

«Пятна, точки и мушки: заглянем внутрь глаза».

«Когда я закрываю глаза… я вижу цветные точки: спросиученых».

«Размытое зрение, плавающие пятна или полоски в глазах, светочувствительность и цветные пятна в глазах — форум, посвященный расстройствам зрения и заболеваниям глаз, — еЗдоровьеФорум».

«5 признаков того, что у вас ретинальная мигрень — новости о головной боли и мигрени».

«Энтоптический феномен — Википедия».

Она просматривает пару сайтов. Катаракты. Проблемы с цветофильтром. Отслоение стекловидного тела. Эрозия роговицы. Дегенерация желтого пятна. Мушки. Мигрени. Возможное отслоение сетчатки. Срочно обратитесь к врачу, если пятна или мушки не исчезают или вызывают у вас беспокойство.

Тогда она гуглит

зелено-синий шарик на периферии зрения.

Всплывает «Искусство видения»: открытие третьего глаза и мистический взгляд, куча всего по парапсихологии и «Почему видение световых точек — это сигнал, подаваемый вам ангелами» — Дорин Вёрчу — официальный сайт.

Нет, ну это уже слишком.

Она записывается через пару дней к окулисту в городской сетевой магазин.

Молодая блондинка-окулист выходит из подсобки, смотрит на экран, потом на Софию.

— Здравствуйте, София, я Сэнди, — говорит она.

— Здравствуйте, Сэнди. Я бы хотела, чтобы вы называли меня миссис Кливз, — говорит София.

— Конечно. Идите за мной, С… а… — говорит окулист.

Окулист поднимается по лестнице в задней части магазина. Наверху комната с приподнятым сиденьем, почти как у дантиста, и различными приборами. Окулист показывает на сиденье, предлагая Софии сесть. Стоя за письменным столом, окулист что-то записывает. Она спрашивает, когда Соф… а, миссис Кливз… последний раз была у окулиста.

— Это мой первый визит к окулисту, — говорит София.