Фея незабудок - Стася Холод

С оглушительным воплем: «Свистать всех наверх!» – Доминик стремглав несся по крутой лестнице. Вслед за ним с трудом поспевало младшее отделение, которое он записал в свои матросы и вот уже второй месяц третировал расплывчатыми, трудновыполнимыми распоряжениями, типа: «Поднять паруса! Набить десять склянок! Полный вперед!» Старших это веселило, и они единодушно признали «малыша Ингрэма очень забавным», что, по представлениям приюта, было равносильно присвоению рыцарского звания. Трапезная теперь называлась у Доминика камбузом, дортуар – кубриком, а воспитателя – мистера Дэни он самолично произвел в контр-адмиралы. На переменах Доминик прохаживался по коридору разухабистой, вальяжной походкой, то и дело справлялся, сколько времени, и, взглянув на циферблат, с чувством изрекал: «Разрази меня гром!» Он полагал, что именно так и пристало себя вести заправскому капитану.

Однажды, умываясь, кто-то из ребят нечаянно опрокинул на Доминика ковш с водой, Доминик и Стюарт Вэйли и тот обрушил на несчастного растяпу поток ядреных выражений, чересчур крепких даже для дворянского приюта, и вогнал в краску товарищей, вовсе не слывших чистоплюями и цацами. Потом стали поступать жалобы из прачечной.

Как-то раз бедняжка Люси осталась с полным тазом мокрых чулок и без единой веревки, – суши, где хочешь, хоть на деревьях развешивай, а Доминик с приятелем Стюартом Вэйли тренировались вязать морские узлы. Нельзя сказать, что последнего это занятие очень вдохновляло, скорее, он потворствовал Доминику. У Стюарта был безвольный подбородок, чем Доминик и пытался оправдать его страх перед прыжками через коня. Когда же отвертеться от ненавистного занятия не удавалось, Стюарт плюхался вниз, как куль с овсом, под дружный хохот класса. Еще он был отменным лодырем, но умел так искусно прикинуться тупым, что лень сходила ему с рук. В дополнение ко всем вышеперечисленным качествам, Стюарт искренне восхищался Домиником. Должно быть, это и стало причиной их дружбы. Разумеется, выкрутасы Доминика не ускользнули от внимания воспитателя, но мистер Дэни относился к происходящему философски, считая, что дурь перекипит сама собой. Однако, когда на тыльной стороне узкой ладони Доминик нарисовал якорь, воспитатель понял, что шутки кончились. Мистер Дэни сухо отчитал его, завершив гневную тираду хлесткой фразой: «Стыдитесь, Доминик Ингрэм. Вы – сын джентльмена, и сочли возможным разукраситься татуировками, как последний беспризорник из портового кабака».

Мистер Дэни

Сконфуженный и поникший, Доминик ушел в смежную с дортуаром умывальную комнату. Он долго плескался в ледяной, пахнущей ржавчиной воде, раз за разом намыливал ладонь и даже пытался тереть ее мочалкой. Чернильный рисунок стал бледнее, но совсем пропадать не хотел. В расстройствах Доминик пропустил мимо ушей злорадные смешки «доброжелателей», заглядывавших в умывальную с таким воодушевлением, будто там представляет бродячий фокусник. Энди Мидлс, как сторонник куда более суровых мер воспитания, был разочарован и возмущен снисходительностью мистера Дэни, и услужливо посоветовал ему довести этот проступок до сведенья директора, но услышал в ответ:

– Не тебе меня учить, Мидлс!

Поборнику благонравия ничего не оставалось делать, как надуть губы и демонстративно уткнуться носом в учебник.

Вскоре Домиником овладела новая потрясающая идея: сбежать из приюта и наняться юнгой на корабль. Он рассказал о своих намереньях Стюарту, заранее зная, что в море от этого увальня и тюфяка будет больше вреда, чем пользы, но исчезнуть украдкой было бы не по-товарищески.

– Послушай, как же мы сбежим, ведь скоро проверочная по геометрии, – затосковал Стюарт, в котором неожиданно прорезалась жажда знаний.

– Пустяки, поплаваем с годок и вернемся, тогда и напишешь свою контрольную.

– А если Тихий Омут нас назад не пустит?

– Чудак ты, Стюарт Вэйли! О наших подвигах сообщат в «Морских ведомостях». Директор сам будет гордиться такими воспитанниками, почетными листами нас наградит.

Физиономия Стюарта выразила глубокое сомнение, но он все же, скрепя сердце, согласился с Домиником, горячо надеясь, что дальше болтовни дело все равно не продвинется. Мелкий моросящий дождь и промозглый мартовский ветер совсем не вдохновляли его на побег, к тому же Стюарт не был уверен, что хочет совершать подвиги. Доминик принялся вводить его в курс дела и знакомить с техническими тонкостями предстоящей затеи:

– Отчаливаем завтра, за час до подъема. Когда нас хватятся, мы будем уже далеко от Гриттис-стрит. Правда, пальто надо заранее переправить из гардеробной под кровать, чтобы поутру в потемках не шарахаться.

– Но ведь дверь-то будет заперта.

– Вылезем в окно между кладовкой и прачечной и спустимся вниз по водосточной трубе.

Со мной не пропадешь, у меня все продумано.

Утром он толкнул Стюарта в бок и шепнул:

– Вставай. Пора.

Мальчики, взяв в охапку вещи, потихоньку, на цыпочках, прокрались в коридор. Доминик стал торопливо одеваться, а Стюарт решил пустить в ход последний, как ему казалось, самый веский довод:

– А если отец за тобой приедет, а тебя нет?

– Балда, я же к нему поплыву, вот в море и встретимся.

– А вы не разминетесь?

Доминик рассердился:

– Слушай, если струсил, так и скажи, нечего выкручиваться!

– Да нет, не струсил, – вяло опроверг это подозрение Стюарт, с надеждой оглядываясь на дверь в комнату мистера Дэни, – просто два юнги на одном корабле все равно не нужны. Останусь-ка я, пожалуй, в приюте…

– Все ясно, – холодно сказал Доминик, – струсил. Так я и думал. Ну ладно, тогда проводи меня до окна, заодно уж его и закроешь, чтобы воры не забрались.

Доминик привел себя в порядок, причесался костяным гребнем, застегнул на все пуговицы пальто. Старое рассохшееся окно долго не поддавалось, наконец, он распахнул его сильным рывком.

– Может, все-таки передумаешь?

Доминик отрицательно мотнул головой, и друзья крепко обнялись на прощанье.

– Когда же мы теперь увидимся? Мне будет так тебя не хватать! – на Стюарта было просто жалко смотреть.

– Да не огорчайся ты, через год я приеду на побывку. Расскажу о своих приключениях.

– Ты будешь писать письма?

Доминик ничего не ответил, с кошачьей ловкостью выбрался через оконный проем, весьма удачно съехал вниз по водостоку и, последний раз махнув рукой, скрылся в предрассветном тумане.

III

Несмотря на хмурое утро, настроение у Доминика было замечательное. Где находится порт, он точно не знал, но вполне резонно предполагал, что там же, где и Темза, а значит, идти надо навстречу влажному, пахнущему водой ветру. Ему давно хотелось погулять по улицам вольно, не строем, а самостоятельно, без Тихого Омута и мистера Дэни. Доминик с любопытством озирался по сторонам. Город проснулся. Кругом кипела бурная, совершенно незнакомая, захватывающая жизнь. Пожилая миссис продавала разноцветные, фигурные леденцы на палочках, ужас, до чего соблазнительные.