Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– А где Джоанна? – Вопрос повис в воздухе. Рози увидела, как напряглось лицо матери. – Рози! Где Джоанна?

Словно со стороны она услышала собственный голос:

– Она была со мной. Я тут ни при чем. Я думала, она пошла домой сама.

Она почувствовала, как пальцы матери сжались у нее на запястье. И вот они вдвоем бегут назад по той же дороге, по которой она пришла: по улице, где они живут, мимо кондитерской, где в дверях толпится детвора, мимо мужчины с покрытым оспинами лицом и фальшивой улыбкой; заворачивают за угол и выскакивают из прохладной тени в слепящий жар. Ноги Рози гулко топают по плитам, в боку колет, и уже неважно, что она наступает на трещины.

И все это время, несмотря на громкий стук сердца и дыхание, с присвистом вырывающееся из груди, она слышит, как мать зовет:

– Джоанна! Джоанна! Где ты, Джоанна?!

Дебора Вайн прижала к губам салфетку, словно пытаясь остановить вырывающийся изо рта поток слов. Бросив взгляд в окно, полицейский увидел худенькую темноволосую девочку: она стояла в маленьком саду, не шевелясь и вытянув руки вдоль тела. На плече у нее по-прежнему висел школьный рюкзак. Дебора Вайн посмотрела на него. Он промолчал, давая ей возможность ответить.

– Я не уверена, – наконец сказала она. – Часа в четыре, наверное. Она шла домой из школы, «Одли роуд праймери». Я бы сама ее забирала, если бы успевала приехать после работы, но это практически невозможно, да и потом, с ней ведь была Рози. Дорогу им переходить не надо, и я думала, что ничего страшного не случится. Другие матери вообще велят детям идти домой самим, ведь малыши должны как-то учиться заботиться о себе, а Рози обещала глаз с сестры не спускать.

Она глубоко, со всхлипом, вздохнула.

Он сделал пометку в журнале. Перепроверил возраст Джоанны – пять лет и три месяца. Где ее видели в последний раз – возле кондитерской. Названия магазина Дебора не помнила, но заявила, что может показать дорогу.

Полицейский закрыл журнал.

– Возможно, она пошла в гости к подружке, – предположил он. – У вас случайно нет фотографии дочери? Желательно недавней.

– Она не выглядит на свой возраст, – ответила Дебора. Он с большим трудом понял, что она говорит, и то лишь когда наклонился к ней. – Она такая маленькая и худенькая. Хорошая девочка. Очень стеснительная, особенно с чужими. Она бы никуда не пошла с незнакомым человеком.

– Фотография, – повторил он.

Женщина вышла из комнаты. Полицейский снова посмотрел на девочку в саду, отметил, какое у нее пустое, белое лицо. Нужно с ней поговорить или поручить это кому-то другому. Лучше всего женщине. Но, возможно, Джоанна объявится еще до того, как это понадобится, просто вбежит в дверь дома. Возможно, она просто пошла погулять с подружкой, и они сейчас играют в обычные девчачьи игры: дочки-матери, чаепитие, показ мод или просто рисуют на асфальте…

Он внимательно посмотрел на фотографию, которую протянула Дебора Вайн. У девочки на снимке были такие же темные волосы, как у сестры, и вытянутое личико. Зуб со щербинкой, густая челка и неестественная, словно появившаяся по команде фотографа, улыбка.

– Вы уже сообщили мужу?

Она скривилась.

– Ричард – мой… то есть их отец… он с нами не живет. – Неожиданно, словно не сдержавшись, она добавила: – Он нашел себе помоложе.

– Вы все равно должны сообщить ему.

– То есть вы хотите сказать, что все… очень серьезно?

Она явно надеялась, что он ответит отрицательно, – правда, это бы не помогло: она прекрасно понимала, что дело серьезное. Ее прошиб холодный пот. Полицейскому даже показалось, что он уловил слабый запах.

– Мы будем держать вас в курсе. Сюда уже едет женщина-полицейский.

– Но что делать мне? Я ведь наверняка смогу чем-то помочь. Я же не могу просто сидеть и ждать! Скажите, что мне делать. Хоть что-то!

– Вы могли бы взять телефон, – предложил он, – и обзвонить всех, к кому бы она могла пойти.

Дебора вцепилась ему в рукав.

– Пообещайте мне, что с ней все будет хорошо! – взмолилась она. – Пообещайте, что вернете ее домой.

Полицейскому стало неловко. Он не мог пообещать этого, но не знал, что еще может сказать.

С каждым телефонным звонком ситуация пусть немного, но ухудшалась. Люди стучали в двери. Они уже знали страшную новость. Какой ужас; но ведь все обойдется! Все обязательно закончится хорошо. Все пройдет, как страшный сон. Могут ли они чем-то помочь? Они готовы сделать все что угодно! Только скажите что!

Солнце уже клонилось к закату, улицы, дома и парки погрузились в тень. Холодало. По всему Лондону люди сидели у телевизоров, стояли у плиты, помешивая что-то в кастрюльках, сбивались в окруженные дымом группки в пабах, обсуждали спортивные новости и планы на выходные, жаловались на уколы судьбы.

Рози, широко раскрыв испуганные глаза, свернулась в кресле. Одна косичка у нее почти расплелась. Рядом сидела женщина-полицейский, высокая, полная, добрая, и держала ее за руку. Но Рози не могла ничего вспомнить. Она только хотела, чтобы отец вернулся, чтобы все снова стало правильным, – но никто не знал, где он. Его не могли найти. Мама сказала ей, что он, наверное, опять в дороге. И она представила его на дороге, уходящей вдаль, теряющейся впереди под темным небом.

Она крепко зажмурилась. Когда она откроет глаза, Джоанна уже будет дома. Она задержала дыхание, пока легкие не стали гореть, а в ушах тяжело не застучала кровь. Если чего-то очень хочешь, это обязательно произойдет. Но когда она открыла глаза и увидела доброжелательное, приветливое лицо женщины-полицейского, мать по-прежнему плакала. Ничего не изменилось.

В половине десятого утра в полицейском участке Кэфморд-хилл, где недавно организовали оперативный пункт, началось совещание. Именно в этот момент отчаянные, но беспорядочные поиски превратились в согласованную операцию. Ей даже присвоили номер дела. Главный инспектор сыскной полиции Фрэнк Тэннер принял командование и произнес речь. Членов команды познакомили друг с другом. Распределили столы (немного поспорив, кому какой достанется). Пришел связист и протянул телефонные провода. На стены повесили доски для объявлений. Царившая в помещении атмосфера не давала расслабиться, заставляла быть собранным. Однако было в этой атмосфере что-то еще, присутствия чего никто вслух не признавал, но все его чувствовали: сосущее ощущение где-то под ложечкой. Это не был обычный случай, когда в результате скандала с домашними пропадает подросток или один из супругов. Будь все так, собирать их сюда никто бы не стал. А сейчас речь шла о пятилетней девочке. С того момента, как ее видели в последний раз, прошло уже больше семнадцати часов. Слишком долго. Прошла целая ночь. А ночь выдалась прохладная. Конечно, сейчас июнь, а не ноябрь, и это вселяет надежду. Но все же… Целая ночь.

Главный инспектор Тэннер давал подробные наставления для пресс-конференции, запланированной после совещания, когда его прервали. В помещение вошел незнакомый полицейский в форме. Активно действуя локтями, он пробился к Тэннеру и что-то сказал – так тихо, что окружающие не расслышали.