Рыбка по имени Зайка - Дарья Донцова

Став совсем взрослым, я постоянно отстаивалнеприкосновенность своей комнаты, наверное, в этом и лежит основная причинамоего холостячества. Ну какая женщина согласится входить на территорию мужа,предварительно постучав? Основополагающим аргументом в пользу работы секретарему Норы для меня было ее желание, чтобы я обитал в одной квартире с хозяйкой.Именно поэтому я моментально подписал контракт. Существовать бок о бок сНиколеттой просто невозможно. Маменька способна ворваться ко мне в любое времясуток и начать скандал. Нора же, отпустив секретаря отдыхать, никогда невломится в его спальню. Если он вдруг понадобится хозяйке в неурочный час,последняя позвонит по телефону. Поэтому до прошлого вторника меня можно былоназвать совершенно счастливым человеком: я имел интересную работу, умнуюначальницу, отдельную комнату, забитую любимыми книгами, энное количествосвободного времени и достойную зарплату.

Но неделю тому назад мое размеренное существование подверглоськардинальному изменению. Норе сделали операцию, в результате которой она всталаиз инвалидного кресла. Чтобы вновь научиться ходить, моя хозяйка отправилась натри месяца в Швейцарию, в специализированную клинику. Тамошние врачи дали ейпочти стопроцентную гарантию успеха, сказав:

– Вы непременно станете передвигаться самостоятельно,правда, вероятнее всего, опираясь на палку.

– Еще посмотрим, кому из нас понадобится трость, –бодро воскликнула Нора и отбыла на берег Женевского озера.

Но перед тем как войти в лайнер, Элеонора вызвала в квартирустроительную бригаду и дала указание: сделать ремонт, уничтожив в жилище всеприспособления для инвалида. Она велела превратить очень широкие дверные проемыв нормальные, убрать специальные поручни из туалета и ванной, изменитьписьменный стол в кабинете, ну и так далее.

На мой взгляд, поведение Норы иначе как идиотским назватьнельзя. Да, после операции она встала на ноги, но это все. Хозяйка именностоит, ни одного шага Нора пока самостоятельно сделать не способна, инеизвестно, сумеет ли она научиться ходить. Вполне вероятно, что ей вновьпридется занять привычное место в инвалидной коляске, но я не мог привести этиаргументы хозяйке. Если Норе что-то взбрело в голову, никакими бейсбольнымибитами сумасбродство оттуда не вышибешь.

Во вторник Нора покинула Россию. Домработница Ленкаотправилась вместе с ней, а мне было велено следить за ремонтом. В принципе,ничего страшного не произошло, в бригаде есть прораб, правда, я еще не виделпарня. Наша встреча назначена на сегодня, именно он займется всеми работами,мне предстоит лишь проверять счета, выбирать кафель, паркет, двери, штукатуркуи прочее. Конечно, хлопотно, но терпимо. И пугают меня не поездки постройдворам и рынкам, а то, что мне три месяца, весь срок, за который обещаноизменить до неузнаваемости интерьер апартаментов, придется жить в родительскойквартире, соседствуя с Николеттой. Собственно говоря, я уже здесь, перебрался всвою бывшую комнату и в данный момент пытаюсь встать со слишком узкой кровати.Встреча с прорабом по фамилии Бондаренко назначена в полдень, возле станцииметро «Войковская».

Главное теперь – осторожно пробраться в ванную, быстропривести себя в порядок и выскочить из дома, прежде чем из спальни Николеттыдонесется раздраженный голосок:

– Ну и где мой кофе? Тася! Немедленно подогрейкруассаны.

Достигнув двери «помывочной», я перевел дух, повернул ручкуи вздрогнул: у зеркала в ярко-красном халате стояла маменька.

– Просто безобразие, – с чувством произнесла она,откладывая щетку для волос, – ужасно! Ты спишь, словно буйвол! Уже полдняпрошло.

Я удивился, родительница никогда не выбирается из постелираньше полудня, а сейчас часы показывают десять утра.

– У тебя мигрень? – осведомился я.

Николетта испепелила меня взглядом.

– Чушь! Иди в столовую.

– Мне пора бежать, – возразил я.

– Куда? – сдвинула выщипанные брови Николетта.

– На работу.

– Ерунда! Нора в Швейцарии.

– Она затеяла ремонт, мне велено следить за ходомпроцесса. В двенадцать встречаюсь с прорабом.

– Перенеси свидание.

– Но почему? – стойко отбивался я.

Николетта бросила взгляд в зеркало, томно улыбнулась иторжественно произнесла:

– Скажи, Вава, что ты знаешь обо мне?

– Ну, многое.

– Нет, – с видом древнегреческой богини заявиламаменька, – есть в нашей семье страшные тайны, скрытая ото всехинформация. Даже Павел, с которым я промучилась столько лет, не владел ею.Теперь настало время прочитать вслух страницы истории. Пойдем, я введу тебя вкурс дела! Час пробил!

Развернув плечи, горделиво выпрямив спину и высоко поднявголову, маменька выплыла из ванной. Я пошел за ней, немало заинтригованныйсделанным заявлением. Николетта совершенно не умеет держать язык за зубами. Ееследовало принять на работу в какую-нибудь организацию, занимающуюся пиаром.Если сообщить маменьке некий факт, а потом предупредить: «Милая, умоляю, никомуне рассказывай об услышанном», – можете быть уверены: сведения мигомразнесутся по Москве.

Не надо покупать журналистов, платить им за эфир, газетныестатьи и радиосообщения. Николетта в одиночку справится с делом. Что же это затайна такая, о которой она никому не проболталась?

– Моя семья была очень знатной, – завела маменька,опускаясь в изящное кресло, – в нашем роду имелся французский граф, которыйженился на юной дочери богатого торговца зерном. Мезальянс, конечно, жена неподходила ему, не имела благородного происхождения…

Я кивнул. Действительно, француз присутствовал, и именно отнего, простого солдата армии Наполеона, маменьке досталась необычная длярусского слуха фамилия – Адилье. Но, собственно говоря, это вся правда. Никакихблагородных корней парень не имел, его происхождение скрывает плотный туман.

Мой отец, прозаик Павел Подушкин, автор популярныхисторических романов, к работе относился серьезно. Прежде чем начать писатьочередную книгу, он просиживал в архивах, изучая эпоху, в которую намеревалсяпоселить героев. В свое время отец, слегка уставший от скандалов Николетты натему: «Тяжело женщине благородного происхождения соседствовать с хамом», решилслегка угомонить супругу и составил ее родословную. Тут-то и выяснилась правда.