Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения - Наталья Павлищева

– Никогда не говори, не подумав.

Девочка подняла на брата испуганные глаза:

– Чезаре, мама обиделась? Я сказала плохо?

Второй брат Джованни с удовольствием рассмеялся:

– Вот тебе попадет от дяди Родриго!

Маленькая Лукреция окончательно залилась слезами. Чезаре, как старший и самый разумный, погладил ее по светлым волосам:

– Мама тебя простит, только больше не повторяй чужих слов. Наша мама не такая, у нее есть муж…

Сестренка снова вскинула на него глазенки и тихо возразила:

– Но у донны Джулианы тоже есть муж…

– Мужья бывают разными.

Лукреция так и не поняла, почему ее мама Ваноцци Катанеи не шлюха, хотя к ним ходит кардинал Родриго Борджиа, а соседка именно такова. Из-за того, что кардинал другой? Но девочка вовсе не хотела, чтобы дядя Родриго ходил не к ним, а к донне Джулиане. Она подумала и решила, что мама боится того же, поэтому и расплакалась. А еще решила, что обязательно попросит дядю Родриго ни за что не менять их на соседку.

Услышав такую просьбу из уст Лукреции, кардинал Родриго Борджиа, который в действительности был вовсе не дядей, а отцом детей Ваноцци Катанеи, обомлел. Он посадил малышку на колени, погладил по головке и тихонько поинтересовался:

– Кто тебе сказал, что я могу ходить к донне Джулиане?

Ваноцци почувствовала уже не просто дурноту, а почти помрачение сознания; как теперь доказать Родриго, что она не учила дочь всем этим глупостям?!

Лукреция, уловив, что дядя Родриго ничуть не сердится, честно рассказала о вчерашнем происшествии. Кардинал хохотал во все горло, из чего малышка заключила, что все не так страшно.

– Нет, ты можешь не бояться. Самые дорогие моему сердцу люди живут в этом доме, и я буду ходить только сюда.

Ваноцци перевела дух. Борджиа насмешливо посмотрел на любовницу и подозвал к себе сыновей:

– Следите за сестренкой, если этого не могут сделать глупые служанки. Не стоит, чтобы она слушала с улицы что попало.

Чезаре важно кивнул и сокрушенно пояснил:

– Сосед слишком громко кричал, она невольно услышала.

Ответом был новый приступ смеха у кардинала. Лукреция поняла, что бури не будет. Но она так и не поняла, почему же тогда плакала мама.

Девочка не понимала многого. Старшие братья почему-то не любили младших братиков Джоффредо и совсем кроху Оттавиано. И дядя Родриго явно выделял их троих – Чезаре, Джованни и ее. Это, конечно, хорошо, но почему нельзя жалеть маленького Оттавиано? Он всегда болеет, бледный, слабый… И почему надо держаться подальше от забавного колобка Джофре? Ведь они все ее братья, потому что дети мамы Ваноцци.

Чезаре объяснил:

– Они не наши, они не Борджиа! Борджиа только мы трое!

Наверное, они не Борджиа, потому что еще маленькие…

– А когда они будут Борджиа?

– Никогда!

Лукреция услышала в голосе брата такую гордость, что поняла: принадлежностью к Борджиа нужно гордиться. Правда, пока не знала, что это такое.

Зато она знала, что братья борются за ее внимание с первых дней появления сестры на свет. Почему родилось это соперничество, не помнил никто, но оно задавало тон не только в отношении братьев к сестре, но и в их взаимоотношениях. Лукреция быстро это усвоила и научилась таким положением дел пользоваться.

Если ей чего-то хотелось, она просто заставляла братьев, соперничая, это доставать. Возможно, Джованни, которого в семье частенько называли на испанский манер Хуаном, и не столь уж нужна любовь сестрички, но Чезаре всегда подчеркивал, что Лукреция относится к нему лучше, потому что он сам в большей степени Борджиа и любимый брат, значит, и Хуану нужно завоевать внимание сестрички. Лукреция, еще не осознавая детским умом, что происходит, интуитивно улавливала, что дядя Родриго, например, предпочитает Хуана, а вот мама – Чезаре. Ее любили одинаково сильно и, пожалуй, сильнее братьев, но если они постоянно соперничали друг с другом, то в отношении сестренки были единодушны: любимая.

Постепенно взрослея, Лукреция многое осознала. Она поняла, что мать плакала не из-за сказанного дочерью. Шлюха в те времена не была чем-то особенно унизительным, женщины сплошь и рядом подрабатывали или даже зарабатывали на жизнь своей семьи именно таким способом. Ваноцци Катанеи просто была высокого класса и жила с одним любовником – кардиналом Родриго Борджиа, от которого и родила своих детей. Лукреция вообще родилась в замке Субиако, куда Ваноццу со старшими мальчиками отправил кардинал Борджиа.

После рождения малышки кардинал всерьез задумался над будущим детей. Их матери надо было дать соответствующий статус, и тогда в большом доме Пьяццо Пицци ди Мерло появился тихий, ласковый человек – Джордже ди Кроче, которого детям велено называть папой. Чезаре шепнул Лукреции:

– Только не вздумай называть его так при дяде Родриго.

Девочка только кивнула, удивляясь, почему у взрослых столько глупых ограничений и откуда о них всех знает Чезаре. Чезаре умный, но не потому, что он самый старший, он просто умный, так говорили все. И прочили Чезаре великое будущее, недаром он назван в честь великого Цезаря. Лукреция не знала ни кто такой великий Цезарь, ни что такое великое будущее, но она соглашалась, лучше ее брата Чезаре мальчишки нет.

Он всегда объяснял что-то непонятное маленькой сестренке. Именно он сказал, что Джофре и Оттавиано не Борджиа, Лукреция это усвоила, правда, потом Джофре все же назвали Борджиа, но Чезаре презрительно твердил, что это из жалости. Если честно, то ни Родриго, ни Ваноцци сами не знали, чей же сын Джофре – Родриго или Джордже ди Кроче. А вот про Оттавиано вопросов не возникало, он безусловно не был Борджиа.

А потом умерли Джорджо ди Кроче и младший из детей – Оттавиано. Они оба болели какой-то тяжелой болезнью, очень трудно переносили летнюю жару, и однажды Джордже слег, ему нечем стало дышать. Не выдержал и малыш.

Лукреция горько плакала, она была доброй девочкой и любила маленького Оттавиано и доброго Джордже, которого они называли папой. Мама тоже плакала, один Чезаре злился из-за их слез. Он не уставал повторять сестренке, что Оттавиано не Борджиа.

После смерти Джордже ди Кроче в жизни всех детей и их матери произошла разительная перемена. Лукреция уже не была той маленькой девочкой, которая с восторгом сообщила матери, кто та есть на самом деле. Теперь она сама поняла, что происходит. У Ваноцци Катанеи появился новый муж, им стал Карло Канале, служивший у кардинала Франческо Гонзага. Девочке ничего не говорило это имя, но она слышала, что супруг ее матери знаком со многими поэтами и художниками, а Франческо Гонзага вообще замечательный человек. Так впервые Лукреция услышала имя того, кто позже сыграет заметную роль в ее жизни.

Ваноцци Катанеи получила мужа, но из дома уехали трое старших детей, позже к ним присоединился и Джоффредо. Кардинал забирал своих Борджиа, чтобы дать им соответствующее воспитание и образование. Мать не возражала, она уже давно привыкла к такой мысли. Лукреция тоже не возражала, только плакала от страха, ведь жить предстояло с чужими людьми в незнакомом доме.