Прекрасна и очень опасна - Елена Арсеньева

Лида и Женя переглянулись с ужасом, вполне понятным в нашевремя вообще, а жильцам первого подъезда дома номер семь «а» по улицеПолтавской – в особенности.

– То есть как это – не нравятся женщины? – выдохнули ониробким хором.

– Легко, – ответил Ларик. – Из всех женщин в мире мненравятся только мама, баба Клава, тетя Лидуся, Танька Ховрина из третьего «Б»,Нина Селезнева из десятого «А», миледи из «Трех мушкетеров», Джулия Робертс –всегда, а Шарон Стоун – только в «Основном инстинкте», потом еще новенькаяпродавщица в кондитерском отделе в супермаркете. И все! – Ларик немножкоподумал и добавил: – Нет, еще та девушка, которая в рекламе «Тампакс». Черненькаятакая, в беленьком платьице. Но теперь уж точно – все!

Лида вырвала елку из сугроба, прижала к своей видавшей видыдубленочке, которой соседство иголок было нипочем, и, прощально махнув ошалелойЖене, ринулась в подъезд – молча, стиснув зубы, чтобы не расхохотаться.

Кажется, за ориентацию Ларика можно не опасаться! И славабогу! Но засмеяться при нем – боже упаси: этот юный лев самолюбив, как истинныйцарь зверей, вовеки не простит. Поэтому расхохотаться она позволила себе толькона лестнице – и хохотала все время, пока поднималась на третий этаж и когдаотдавала елку Женькиной маме. Баба Клава, вернее Клавдия Васильевна, былаженщина совсем еще не старая и веселая – приняв елку и выслушав рассказ Лиды отом, что произошло во дворе, она тоже засмеялась.

– Проходи, Лидочка, чайку попьем, – пригласила баба Клава. –Таки-ие рогалики у меня!.. Покушай, золотая моя, а то вон какая тощая стала, нусущая волчица голодная! Куда больше худеть, небось уже сорок второй размер!

– Нет! – выставила ладони вперед Лида. – Нет, КлавдияВасильевна, спасибо большое. Это вам и вашей Женьке идет приятная полнота. Амне идет суровая худоба. Размер же у меня не сорок второй, а по-прежнему сорокшестой, увы. Поэтому – нет, не искушайте меня бесами углеводов! К тому же я на работуопаздываю. Пойду этих потороплю. – Она ткнула указательным пальцем в потолок:Ванька и Валька жили над Поливановыми-Серебряковыми – на четвертом этаже. –Договорились встретиться в четверть десятого, уже половина, а их и в поминенет. Ой, – поразила ее догадка, – а вдруг они пробежали, пока я тут стою?!Видят – меня нет, сели и уехали?

И в то же мгновение точнехонько над их с КлавдиейВасильевной головами раздался грохот. Такое было впечатление, что упало что-тоочень тяжелое. Даже люстра в прихожей закачалась. Вслед за тем кто-то быстропротопал, а потом снова что-то грохнулось – теперь уже в комнате.

– Дома, голубки! – брезгливо сказала Клавдия Васильевна. –Что они там делают, новые позиции осваивают?

Лида покраснела. Она почему-то жутко стеснялась такихразговоров – что с малыми, что со старыми. Строго говоря, стеснялась обсуждатьэти проблемы и со своими подругами, и со знакомыми противоположного пола, из-зачего многие искренне считали ее не просто старой девой, но замшелой девой.Наверное, они были бы жутко изумлены, если бы узнали, что Лида Погодинапобывала-таки замужем – правда, недолго, всего полтора года, но все-таки… Всяштука в том, что она искренне пыталась забыть свое неудавшееся супружество – иэто ей почти удалось. Вспомнила Лида Виталия и их былые отношения вынужденно,встретилась с ним после многолетней разлуки через силу, ну и нет ничегоудивительного, что эта встреча окончилась хуже некуда!

При одном только воспоминании о последнем разговоре сВиталием настроение рухнуло ниже нижнего предела, скисло, как молоко на солнце.Скорей бы оказаться на студии! Там некогда думать о таких глупостях, какдушевное равновесие, братская любовь, справедливость и месть! Там надоработать, работать!

Лида торопливо простилась с бабой Клавой вместе с еерогаликами и взбежала на четвертый этаж. Остановилась перед дверью, кокетливообитой сизо-голубым кожзаменителем, с витиеватым номером 17, протянула руку кзвонку. Заливистое курлыканье, которое обычно звучало глуховато (звонок уВальки с Ванькой был укреплен в любимом месте этой парочки – в спальне),показалось Лиде неожиданно громким. Неудивительно – дверь-то приотворена.

– Эй, ребята! – окликнула Лида, толкая ее и пытаясьпросунуть голову в коридор. – Вы не забыли про тракт?

Дверь, однако, больше не поддавалась, словно кто-то из двоих– Ванька или Валька – стоял за ней и не давал открыться.

– Ребята, можно? Это я, Погодина, – проговорила Лида. – Мыопаздываем просто клиничес…

Она осеклась. Из глубины квартиры прозвучал какой-то звук.Всхлипывание, что ли?

Загадка. Неужели эти моральные уроды по своему обыкновениюначали выяснять отношения не вовремя? И Ванька или Валька выпалил, что ихлюбовь была ошибкой, что нашел другого, что настало время расставаться? Исейчас Валька или Ванька рыдает на руинах разбитого чувства?

Сколько угодно, голубчики. Только не сейчас!

Лида изо всех сил толкнула дверь – но та сдвинулась всеголишь на какие-то сантиметры. Ее что-то держало снизу – подпирало и не пускало.Лида села на корточки и просунула руку – убрать помеху. Рука схватилась зачто-то костлявое, обтянутое тканью. Лида повозила рукой вверх-вниз,вправо-влево и сочла, что ощупывает чью-то ногу, согнутую в коленке и обтянутуюджинсами. Джинсы неизменно носил Ванька, Валька же – легонькие клетчатыебрючата в невыразимый обтяг. Лида вспомнила, как что-то тяжело обрушилось надих с бабой Клавой головами несколько минут назад, и поняла, что это упалВанька. Упал и почему-то до сих пор лежит на полу. А второй грохот, видимо,означал падение Вальки? Что это их ноги держать перестали с утра пораньше?!

– Ваня, это ты? – крикнула она в приступе ужаса и так сильноналегла на дверь, что та наконец подалась.

Лида смогла просунуть в коридор голову и увиделаскрючившееся тело.

Это был Ванька, сидевший в нелепой позе на полу: подобравколенки, закинув голову и разбросав руки. Рядом валялись его куртка и Валькинанесусветная шубейка из стриженой и крашенной в ярко-синий цвет, баснословнодорогой норки.

По желтому яркому Ванькиному свитеру расплылосьтемно-красное пятно, и Лида зачем-то потянулась к нему рукой, хотя и так былоясно, что это кровь.

Просунуться дальше, впрочем, не удалось. Лида резкоотпрянула за дверь, стащила дубленку, пиджак, бросила на пол и теперьпротиснулась в коридор почти без усилий. Щелкнула выключателем, склонилась надВанькой, зажала рот руками, увидев кровавое отверстие пониже правого плеча,откуда торчали клочья простреленного свитера и пузырчатыми толчками выливаласькровь. А Валька, Валька-то где?!