Легкий как перышко - Зои Аарсен

– Он вернулся домой не ради моего дня рождения, – возразила Мише Оливия. – Скорее всего, он здесь из-за своей дурацкой ноги.

Генри выступал в составе теннисной команды старшей школы Уиллоу и впервые за двадцать лет привел ее к победе. Большую часть двенадцатого класса он играл со стрессовым переломом стопы. Генри обратился к врачу только после победы в чемпионате в Мэдисоне – после чего начал ковылять по школе в пластиковом гипсе. На выпускной церемонии он пересек сцену на костылях, и директор Ниландер одобрительно похлопал его по спине. Я знала об этом, потому что присутствовала на церемонии в качестве члена команды знаменосцев, хотя и была только десятиклассницей. Я держала огромной белый флаг в течение всего торжественного собрания под жарким июльским солнцем, наблюдая за Генри Ричмондом и восхищаясь его ростом, золотисто-каштановыми волосами и яркими зелеными глазами.

Было бы враньем сказать, что я не радовалась присутствию Генри в доме Ричмондов в ночь пижамной вечеринки Оливии. Мы подошли к дому – лагерь на ночь мы намеревались устроить в подвале. Мое сердце затрепетало при мысли о том, что я увижу Генри и, возможно, смогу заглянуть в его спальню.

Когда мы пересекали лужайку дома Ричмондов, нагруженные сумками из торгового центра вдобавок к школьным рюкзакам, стеклянная дверь открылась и на порог вышел сам Генри.

– Только посмотрите, кто наконец дома! Именинница! – крикнул нам Генри. Он небрежно покручивал на указательном пальце ключи от своего пикапа.

– Чего ты вернулся, ботан? – спросила Оливия, пихая его снятым с плеча рюкзаком. Он умело увернулся, явно привыкший к постоянным игривым потасовкам.

– Я бы ни за что не пропустил твою вечеринку принцесс, – поддразнил ее Генри, оглядывая нас. Я почувствовала, как краснеют мои щеки, в то время как он нас осматривает: компанию самых красивых шестнадцатилетних девушек старшей школы Уиллоу. Конечно, он знал Мишу и Кэндис, так как те давно дружили с Оливией. Наверное, он также заметил, что в хихикающей компашке не хватает одного лица: Эмили Моррис, рыженькой девчонки, которая летом переехала в Чикаго.

– Да уж, конечно, – усмехнулась Оливия. – Так где мой подарок?

– Мое присутствие и так уже подарок, – пошутил Генри. – Кроме того, твой день рождения завтра. Так что даже если я привез тебе кое-что классное из колледжа, то придется подождать до утра.

Я подумала о лежавших в моем рюкзаке серебряных сережках лентовидной формы, которые я собиралась утром подарить Оливии. На них я потратила большую часть денег, подаренных дедушкой, бабушкой и другими родственниками на мой собственный день рождения.

– Злюка, – ответила Оливия.

– Генри, ты уже знаком с Мишей и Кэндис. А это – Вайолет и МакКенна, – представила нас Оливия, кивая в сторону каждой из нас.

– МакКенна, – повторил он, оглядывая меня с ног до головы своими ярко-зелеными глазами. За время, прошедшее после выпуска Генри и начала летних каникул, я съездила во Флориду к папе и его жене Ронде, работавшей медсестрой. Она помогла мне скинуть девять килограммов, из-за которых мне приходилось в течение нескольких лет покупать вещи большого размера в специальных магазинах. Когда я вернулась домой в Висконсин, мама оценила мой новый внешний вид – и наконец смирилась с дороговизной глазных линз. Мне еще в третьем классе поставили диагноз «близорукость» – но только сейчас я смогла наконец-то освободиться от очков. Если верить Оливии, меня стало просто невозможно узнать. Наверное, это должно было бы меня оскорбить – однако мне польстило, что она находит меня привлекательной.

– Я тебя помню. Ты живешь на Марта-Роуд, да?

Столь внезапного внимания с его стороны было достаточно, чтобы заставить меня заикаться. Если бы я знала, когда Оливия приглашала меня к себе, что там будет и Генри, – скорее всего, я бы испугалась и отказалась: придумала бы какую-нибудь отговорку – например, что нужно ехать в город с мамой.

– Ага, – удалось ответить мне.

Удивляло не то, что он знал, на какой улице я живу. Это было известно всем еще с тех пор, когда мне было восемь: все ездили мимо нас. Наверное, меня поразило, что он помнил это спустя столько лет.

– Круто, – кивнул Генри, не улыбаясь.

Последовало мгновение неловкой тишины, и я боялась, что все (кроме Вайолет) думали об одном и том же: о той причине, по которой Генри все еще помнит меня. Об этом редко говорили в городе, а я и подавно предпочитала об этом особо не думать. К счастью, никто ничего не сказал.

«Ты МакКенна Брейди, та девочка»…

– У меня есть билеты на «Пэкерс» на завтра, – объявил Генри, нарушая тишину. – Мы с папой поедем на игру после визита к рентгенологу.

– Так и знала, – обратилась к нам Оливия. – Видите? Он здесь ради рентгена. Ему плевать, что мне исполняется шестнадцать.

– Я ничего не могу поделать с тем, что футбольный сезон начинается в день рождения моей сестренки, – поддразнил ее Генри. – А теперь, простите, мама попросила меня выполнить несколько поручений в городе.

* * *

На часах было уже почти шесть, и был вечер пятницы. Небо имело сиренево-голубой оттенок, как будто бы сейчас продолжалось лето, а не было начало сентября. Стояла сухая и теплая погода, так что на уроках я не могла сосредоточиться – мозг пребывал в убеждении, что все еще длятся каникулы. Было так тепло, что Оливия велела захватить на вечеринку купальники – если вдруг нам захочется окунуться в бассейн перед ужином. Я гадала, оставалось ли это в ее планах: хотя я уже надевала свой новый купальник пару раз у папы во Флориде, в многоквартирном доме, где он жил, – перед знакомыми в Уиллоу его демонстрировать еще не доводилось. Сама мысль о том, чтобы появиться в нем перед Генри, будоражила меня, и сердце начинало колотиться. Я лишь недавно скинула вес и все еще не могла поверить глазам, когда смотрела в зеркало. Мне всегда казалось, что килограммы могут как-нибудь внезапно вернуться.

Ричмонды были богаты – или, по крайней мере, финансово успешны настолько, что я была уверена: мама Оливии не вырезает купоны из воскресной газеты для покупки средства для мытья посуды или замороженных низкокалорийных ужинов, как моя. Можно легко предположить, что утром на подъездной дорожке Ричмондов Оливию будет ждать миленькая малолитражная машина с бантиком. Пришлось подавить внезапный всплеск зависти. Мне исполнилось шестнадцать в июле – и задолго до этого дня я знала наверняка, что машину мне уж точно не подарят.

Когда позади нас взревел двигатель пикапа Генри, Кэндис пробормотала:

– А нельзя, чтобы твой брат приехал, когда день рождения будет у меня?

* * *

Час спустя мы плавали в бассейне; разговор вернулся к предстоящим танцам. Я плескалась в дальнем конце бассейна, одной рукой придерживая розовый надувной матрас. Вполглаза наблюдая за приближением темных сердитых грозовых туч с юга, я одновременно приглядывала за раздвижными стеклянными дверями, ведущими в гостиную Ричмондов. Я лишь недавно подружилась с Оливией и не могла расспрашивать ее о брате – да и не была настолько уверена в своей привлекательности, чтобы подумать, будто он может мною заинтересоваться. Насколько я знала, Генри снова встречался с Мишель Кимболл, с которой у него были отношения в одиннадцатом и двенадцатом классах. Говорили, что они расстались в начале лета, потому что отправлялись осенью в разные колледжи. Мишель дружила с Амандой, старшей сестрой Миши, и я решила, что лучше не выказывать интереса к Генри.