Торпеда для фюрера - Вячеслав Демченко

Гитлер : Вы полагаете, что ваша «комбинированная операция» совершится быстрее, чем сухопутные войска превратят Чёрное во внутреннее море Германии? Дёниц, что скажете?

Дёниц : Каждый потопленный транспорт противника сохраняет жизнь сотням, если не тысячам, немецких солдат. Мы должны прямо сейчас дать задание проработать транспортную операцию.

Гитлер : Давайте-давайте, но не будем отвлекаться от главного, от Атлантики и Северного фланга. Лодки? Шнельботы? Очень хорошо. Пусть на Чёрном море этим займутся союзники. Мы же, кажется, строили торпедные катера и для болгар, и для румын?

Редер : Так точно, мой фюрер. На наших и на голландских верфях всего восемь катеров серии S.

Гитлер : И подготовьте меморандум дуче: наверняка он найдёт хоть с полдюжины своих хвалёных субмарин для переброски на Чёрное море. Катеров, кстати, тоже…

2. 19 января 1940 г., Париж

Премьер-министр Франции Даладье обратился с просьбой к генералу Гамелену и начальнику морского Генштаба адмиралу Дарлану: «Подготовить свои соображения о предполагаемой операции по вторжению в Россию с целью уничтожения нефтяных источников».

При этом одним из вариантов действий, направленных на срыв снабжения Германии нефтью из Советского Союза, рассматривался вопрос поддержки освободительного движения народов Кавказа.

И в его рамках, по инициативе командующего «восточным оперативным фронтом» генерала Вейгана, в составе армии, дислоцированной во французской Сирии, планировалось формирование грузинского батальона.

3. Сентябрь 1941 г. Крым. Якорная бухта

…Над «изделием» этим Хмуров трясся, как над собственным дитятей.

С виду — обычное «изделие 53–38 ЭТ». Но разрабатывалось оно спецгруппой профессора (если по-военному, то старшего военспеца) Павла Григорьевича Бреннера по специальному поручению «свыше» и в режиме секретности, чрезвычайной даже для секретного «Гидроприбора». И, следовательно, иначе как «изделием» не называлось. Тем более, за пределами завода.

Впрочем, на самом заводе после самых первых, модельных ещё, испытаний, как-то само собой укоренилось и другое название: «Вьюн». Потому как ходило это сверхсекретное «изделие» зигзагом, шло синусоидами и ещё бог весть какими кривыми, ориентируясь, вроде бы, на шум корабельных двигателей и винтов, но, может, и ещё на что-то. И хрен от этого «речного угорька», «Вьюна» то есть, увернуться неповоротливой артиллеристской барже, прыткой десантной, вроде немецкого «Зибеля». Поди угадай, куда он вильнёт через секунду. А для «работы» с конвоем — а уже наслышаны были спецы «Гидроприбора» и морячки, что транспортники теперь всё больше большим и организованным стадом да под охраной всяких там фрегатов и даже крейсеров, «конвоем», значит, ходят, — так ему вообще цены нет.

И вот с «вьюном» у товарища Хмурова, Лёвки-Левши, была любовь особая. Хоть и не первая. Лёвка-Левша вообще любил всякие новинки в своих «минно-торпедных средствах», чтобы было куда приложить своё творческое «зубило». А тут Москва такую задачу поставила «Гидроприбору», что «зубилу» его и покоя не было. Потому как, одно дело, заставить модель в лабораторной ванне плескаться, а другое — готовое «изделие» в море выпустить. Это всё равно, что корабль на воду спустить. И не так уж важно, что не гордого красавца со стапелей, а полуторатонную болванку с «решётки». Не простую ведь болванку и не просто быстроходную, а которая такого красавца если догонит, то…

Так что и дневал, и ночевал в цеху местный Левша. И даже вот в последние пять минут от точки «броска», — то есть точки в море, откуда шлёпнется она на воду и побежит на сорока двух узлах, то есть куда быстрее скорого поезда, к бонной мишени, — и в эти минуты кряхтел воентехник Хмуров над мудрёной головой «Вьюна». Потому как мечтал, чтобы, ориентируясь на шум корабельных двигателей и немаленькую массу настоящего корабля, не «купился» «Вьюн» ни на кавитационный след, ни на ложные шумовые мишени, ни на разрывы от заградительного огня и глубинных бомб, а прямиком, то бишь, зигзагом — да под брюхо вражине. Как говорится, так, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия под присмотром товарища Сталина — и, как надеется товарищ П.Г. Бреннер, под присмотром Особого отдела…

4. Лето 1943 г. В шестистах метрах над Крымом. Борт «Ли-2»

Забираясь в планшет комиссара госбезопасности, Яков почти не сомневался, что найдёт там что-нибудь нелестное о своей особе, какую-нибудь «телегу», груженную чекистской бдительностью. Но находка превзошла все его ожидания. «Что за…?» — подобрал лейтенант Войткевич фотографию, вирированную в рыжеватом тоне и с зубчатым кантом, выпавшую из оккупационной газеты «Голос Крыма». Такие фотокарточки раньше в художественных фотоателье, где-нибудь подле пляжа, печатали: «Привет из Ялты, Гурзуфа…» Яков перевернул фотографию. Так и есть: «Jewpatoria»… — было подписано с обратной стороны по-немецки, знакомым убористым почерком: «Am 7. Juli 1943».

«То есть?!» — ошеломленно уставился на надпись Войткевич.

«Недели две назад…» — с убийственным хладнокровием документа подтверждала подпись.

Неожиданное воскрешение его бывшего «куратора» от абвера ошеломило Якова…

5. Туапсе. Лето 1943 г. Штаб КЧФ

…Продолжил начальник Смерша уже в коридоре, без посторонних ушей:

— Потащат ли Бреннера немцы к себе или тут склонять к сотрудничеству начнут, за этим и мои ребята присмотрят. А ты своих готовь к заброске в Крым… — Полковник Овчаров остановился и, морщась от табачного дыма, присущего Гурджаве, как фимиам языческому истукану, потянул начальника разведотдела за локоть. — Немцы «Вьюна» не должны получить, даже если выяснится, что это просто учебная болванка. Может даже, особенно поэтому.

— Почему это «поэтому»? — нахмурился Гурджава.

— Потому, что с обнаружением инженера Бреннера поиски содержимого головы «Вьюна»… — снова постучал себя по лбу пальцем полковник Овчаров, как и в первый раз, когда речь зашла об «умном изделии». — Поиски на этом не закончены. Нами — так точно не закончены. А вот немцами… — он вздохнул. — Хотелось бы, чтобы они, не достав ни «Вьюна», ни нашего Бреннера, угомонились.

— Ну так в чём дело? — мрачновато усмехнулся полковник Гурджава. — Торпеду найти и взорвать разведгруппу пошлём, Бреннера сами расстреляете. И ни нам, ни немцам.

— Ты меня не понял, — снова остановился начальник Смерша. — Нами — не закончены, потому что инженер Бреннер — не единственный и даже не самый главный, как выясняется, творец «Вьюна»…

…Яков Осипович хорошо сыграл отведённую ему роль в Ровно. Не так чтобы уж слишком выделяясь профессионально в лучшую сторону из прочих «назначенцев» — на руководящую работу в освобождённые области Западной Украины (равно как и в Белоруссию, в Прибалтику) направляли людей преимущественно квалифицированных и с деловой хваткой, — он заметно выделялся свободой поведения. Алкоголь в этом был на последнем месте; а вот карты, музыка, прекрасное знание языков, безбоязненные разговоры и куртуазность не могли не привлечь внимание вербовщиков.