Люби меня, как я тебя - Светлана Лубенец

– И что мы должны делать? – спросил Петя, который был явно не в восторге от новой должности.

– Стучать будешь на всех! – мстительно заметил ему Винт.

– А если я не хочу? – Петя заерзал на парте.

– А если не хочешь, то за каждое безобразие в твоей колонке будешь отвечать сам! – Кира Геннадьевна раздражалась все больше и больше.

– Это же несправедливо! – возмутился Антуан.

– Неужели? – довольно зло рассмеялась классная руководительница. – А разве справедливо, что учителя, которые должны давать вам знания, вместо этого вынуждены уроки напролет бороться с вашей болтовней и недостойным поведением?

Ни Антуан, ни Петя не нашли, что на это возразить, и Кира Геннадьевна продолжала:

– Я специально назначила ответственными тех, кого больше всех уважают в классе, и надеюсь, что вы все, – она обвела глазами свой 7-й «А», – не станете их подводить.

Все последующие уроки после этого классного часа 7-й «А» сидел так тихо, что ненавистная Люка решила, будто нашла самый верный способ борьбы с этими отвратительными детьми.

– Ишь как присмирели! – злорадствовала она. – Знайте же: теперь чуть что – моментально окажетесь у директора вместе с родителями!

Таня подумала о том, что с большим удовольствием лично облила бы ее водой, и не просто отстоянной, а с каким-нибудь ядовитым удобрением.

После уроков девочки возвращались домой все вместе.

– Кать, ну расскажи, – дергала Дронову за рукав Аллочка Любимова, – как там Антуан?

– Пока… никак, – вынуждена была признаться та. – Но ведь это только начало! Кстати, на истории он попросил у меня карандаш и линейку… для таблицы.

– Ну а ты? – не отставала Аллочка.

– Карандаш дала, а линейку мне вчера Ряба сломал…

– Вы, девчонки, совсем помешались на Антуане, – рассмеялась Оля Авласович. – Как ненормальные, честное слово: Антуан то, Антуан се… Будто на нем свет клином сошелся!

– Можно подумать, тебе Клюшев не нравится! – насмешливо спросила ее Таня.

– Нисколечко! А тебе? – лукаво посмотрела на нее Оля.

Таня внутренне вздрогнула, но опять вовремя совладала с собой и ответила:

– Да так… С ума не схожу… как некоторые… – И она с легким презрением посмотрела на Аллочку.

Любимова дернула плечиком, но оправдываться не стала.

– А мне-то как «повезло», – расстроенным голосом пожаловалась Лена Прижняк. – От этого Рябы с ума сойти можно.

– Скажи «спасибо», что тебя с Козликом не посадили, – усмехнулась Таня, и все девочки дружно рассмеялись.

После пяти часов одноклассники, как всегда, собрались в лесопарке за жилыми домами. Между ветками одного из старых дубов они прятали тарзанку. Петя подсадил Антуана, и тот, забравшись вверх по корявому стволу, спустил вниз толстый канат. Тут же за привязанный к нему кусок тонкой металлической трубы ухватился Генка Рябков и первым делом закрутился винтом, потом раскачался, отпустил тарзанку и птицей спланировал на огромную кучу опавших листьев. После него качался и выделывал акробатические номера Антуан, потом Петя…

Когда подошла очередь девчонок, Таня вдруг поняла, что никогда больше не сможет перед мальчишками виснуть на тарзанке. Она затруднилась бы толком объяснить, почему… Но не сможет, и все.

– Танька, ваша очередь! – крикнул ей Ряба, зная, что она всегда была самой бесстрашной из девчонок и только одна из них рисковала вслед за мальчишками прыгать осенью с тарзанки в кучу листьев, зимой – в сугроб, а летом – в сено.

– Качайтесь сами, – отказалась Таня. – Что-то не хочется…

К тарзанке подошла Катя. Чуть повисела, но раскачиваться тоже не стала. Таня рассматривала девчонок. Что-то с ними со всеми случилось. Похоже, никому не хочется выглядеть некрасиво – с подогнутыми ногами, напряженными лицами и задравшейся одеждой. Наверно, они переросли так любимую ранее тарзанку.

– Я, пожалуй, пойду, – заявила вдруг Таня и, не оборачиваясь и не отзываясь на окрики подруг, пошла к дому. Ей хотелось подумать о своем новом состоянии. На полдороге к дому она встретила Веньку Козлова.

– Наши там? – спросил он Таню.

– Естественно. – Она снисходительно оглядела классное посмешище. – Не советую прыгать. Листьев немного. Ручки-ножки ушибешь – плакать будешь. А жалеть там некому!

Козлов если и обиделся, то вида не подал и без слов прошел мимо Тани.

Дома Таня первым делом подошла к зеркалу. Нет, пожалуй, она не изменилась. Почти не изменилась. Во всяком случае, не хуже, но и не лучше прежнего. Немного выросла, конечно, по сравнению с прошлым годом, но во всем остальном особых перемен в ней нет. Она все такая же худющая, бледная, с прямыми скользкими непослушными волосами, которые не может удержать ни одна резинка, ни одна заколка или лента. Мама без конца предлагает Тане постричься, чтобы голова выглядела аккуратней, но ей не хочется. Если снять с волос резинку, то они очень красиво рассыпаются по плечам и блестят. Они наверняка здорово смотрелись бы, если бы она повисла на тарзанке вниз головой. Вот бы догадаться об этом раньше! Хотя… с другой стороны, при этом некрасиво скривилось бы и покраснело лицо. Нет. С тарзанкой покончено. Раз и навсегда. Это развлечение теперь не для нее.

Таня вытащила из ящика письменного стола подаренную старшей сестрой «Анкету для девочек». Она выпрашивала ее у Веры недели две. В книжном магазине такая была одна: в розовой глянцевой обложке, разрисованной фантастическими цветами и птицами. Таня очень боялась, что Верка не успеет и «Анкету» продадут, но сестра вчера все же вручила ей предмет ее мечтаний. Таня раскрыла «Анкету» и подписала ее как можно красивее: «Осокина Татьяна. 7-й «А» класс». Потом пожертвовала фотографией, где была снята с мамой в прошлом году у новогодней елки. Она аккуратно отрезала маму и положила эту часть фотографии в ящик стола, а свою веселую физиономию приклеила на первый лист в специальную рамочку. На следующем листе шли вопросы анкеты. В предвкушении удовольствия Таня, улыбаясь, замерла на пару минут, выдохнула и начала отвечать.

Однако очень скоро ей стало скучно. Вопросы были неинтересными. Например: «Моя любимая птица» или «Мой любимый вид городского транспорта». Таня никогда в жизни не задумывалась о птицах, да и транспорт ее совершенно не интересовал. Она почти никуда не ездила, потому что все, что ей было необходимо, находилось рядом с домом. Таня полистала анкету. Она вся была какая-то безликая, скучная и… игрушечная. Будто предназначалась для куклы Барби, а не для живой девочки. Зря она приставала к Вере. Куда теперь девать эту анкету? Придется, конечно, ответить про всяких там птиц, чтобы сестра не обиделась, но потом, попозже. А сейчас… Таня порылась в столе, вытащила толстую тетрадь с Ди Каприо на обложке, в которой в прошлом году записывала английские слова, вырвала эти листы и на первом чистом снова вывела красивыми буквами: «Таня Осокина. 7-й «А». Потом подумала немножко и на внутренней стороне обложки написала то, без чего ни одна девчоночья анкета никем анкетой признана не будет: