Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

– Будь проще, Маруся! – подмигивает мне Андрей. Я хочу поправить его, сказать в очередной раз, как меня зовут, но меня опережает Дашка. «Танец свидетелей!» – весело кричит она. Все слова разом вылетают у меня из головы. На какой-то миг меня охватывает паника, что Андрей не захочет танцевать со мной.

Но нет, он галантно склоняется передо мной, протягивая руку. Моя рука дрожит, в горле почему-то пересыхает, но я боюсь сглотнуть, вдруг это получится слишком громко. Андрей так близко. Я чувствую его тёплое дыхание. Я очень не люблю пьяных, и сама почти не пью.

Но дыхание Андрея, насквозь пропитанное алкоголем, действует на меня как сильнейший афродизиак. Его рука на моей талии прожигает меня насквозь. Он слегка увеличивает нажим руки, и я послушно прижимаюсь к нему, забыв о шумной свадьбе, забыв о том, что на нас смотрят.

– А ты ничего так пахнешь, Маруся, – хрипло говорит Андрей. Я вдруг чувствую… ох, я чувствую, что он хочет… меня?! Зал плывёт перед моими глазами, я не могу поверить в происходящее. Андрей прижимает меня к себе сильнее, одурманивая. Мне кажется, я сама пьяна от его дыхания, земля кружится и уходит из-под ног.

Спасает меня окончание танца. Я боюсь поднять взгляд на Андрея. Я не знаю, что мне говорить и что делать. Но, к счастью, свадьба плавно подходит к концу. Уехали молодые, уехали и родители Серёги. Наша компания под руководством Светки собирает спиртное, официанты упаковывают закуски, и вся свадьба за исключением молодых плавно перекочёвывает к нам в общагу.

В комнате отдыха мы устраиваем импровизированный стол и веселье продолжается по новой. Правда, к Андрею теперь не подойти. С одной стороны около него крутится Светка, а с другой Тамара Галичкина. Хотя сегодня в нашей компании и помимо Андрея достаточно ребят из числа друзей Серёги.

Многие пришли, конечно, со своими девушками, но и свободных, по выражению наших девчонок, хватает. Так что всем весело, и наши девчонки не зря сегодня красились и наряжались с самого утра. Я сижу на противоположном конце стола от Андрея и мне даже не нужно скрывать, что я на него смотрю, потому что они со Светкой как раз на линии моего взгляда.

Светка жмётся к нему, я с ужасом вижу, как её рука скрывается под столом. Во мне всё заледенело, я чувствую себя как на каком-то дурном спектакле, где мне отведена роль зрителя поневоле. Андрей много пьёт, стакан за стаканом. Ну да, у нас общага и бокалов нет, зато со стаканами из столовки никаких проблем.

Светка что-то шепчет Андрею, наклонившись к нему очень близко, её рука по-прежнему там, под столом. Наверное, зовёт к себе, понимаю я. Светка живёт с мёртвой душой, как мы называем девочек, которые только числятся в общаге. Ходят слухи, что Светка неплохо приплатила комендантше. Так что проблем с уединением у них не будет.

В моей душе разливается горечь. Море горечи. Вот сейчас они встанут и уйдут. Мне кажется, что я превратилась в кусок деревяшки. Бесчувственной ледяной деревяшки. Народ начинает расходиться, уже довольно поздно. Вот сейчас, сейчас уйдут и они. К ней.

Андрей встаёт, пошатываясь. Я вдруг вспоминаю, как много он выпил сегодня. Даже поразительно, как в человека может влезть столько спиртного. Капля алкоголя убивает лошадь, не к месту вспоминаю я. Нет, не алкоголя. Никотина. Ну да. Что это? Андрей сбрасывает с себя Светкину руку, говорит ей что-то. Светка покрывается малиновыми пятнами, хватает ртом воздух.

Андрей, пошатываясь, уходит, слегка не вписавшись в дверь. Куда он? Он же просто никакой. Я поднимаюсь и выскальзываю за ним. Я не вижу его и не сразу понимаю, куда он мог исчезнуть. В панике наконец соображаю, что он свернул на лестницу. Нагоняю его уже почти на первом этаже.

– Андрей, ты куда? – он оборачивается, смотрит на меня невидящим взглядом.

– Андрей, на улице холодно, сейчас зима. Пойдём, ты возьмёшь свою одежду… – медленно, как ребёнку, говорю ему я.

Меня охватывает ужас при мысли, что он мог выйти на мороз вот так, в одной рубашке.

– Одежду? Пойдём… Ты кто? – но я не обращаю внимания на обидный вопрос, а осторожно веду его к нашей с Дашкой комнате. Куртка Андрея действительно у нас. Я отнесла её с самого начала, чтобы она не затерялась в куче другой одежды. Вдруг у Андрея там документы или ещё что-то. Могло выпасть и потеряться.

Самым трудным отрезком нашего пути оказываются последние метры коридора перед нашей комнатой. Ещё Дашка понаставила здесь ящиков, в которых мы хранили картошку и соленья, которые присылали Дашке с проводниками поездов родители. Ну и я частенько привожу из дома наши шестисоточные заготовки.

Андрей спотыкается об один из ящиков и заворачивает такое, что я стараюсь отключить свой слух. Наконец мы оказываемся в комнате. Я облегчённо вздыхаю. «Пойдём, ты отдохнёшь немного и поедешь. Потом...» – ласково говорю я Андрею и тяну его потихоньку к Дашкиной кровати.

С пьяными нужно только ласково, это я точно знаю. Потому что агрессия порождает агрессию. Но это, конечно, не только у пьяных. Моя тактика даёт свои плоды. Андрей послушно идёт к Дашкиной кровати и валится на неё. Пружины общажной кровати жалобно скрипят под его весом.

Андрей тяжело дышит. Наверное, уже уснул. Я хочу поправить ему подушку, чтобы ему было удобнее, наклоняюсь, пытаясь немного её подвинуть...

Меня обдаёт сильнейшим запахом алкоголя. На секунду я замираю, задумываюсь, не вызвать ли врача, ведь налицо сильнейшая алкогольная интоксикация. Этой секунды хватает, чтобы Андрей одним движением перекинул меня на себя.

Я… лежу на нём. И… он точно не спит. И… его руки на моей талии, а потом спускаются ниже и вжимают меня в себя, прямо в… себя. Андрей стонет и перекатывается вместе со мной. Теперь он нависает надо мной, дыша мне в лицо. Мелкие иголочки начинают вольготно гулять по моему телу, его дыхание проникает мне в кровь и воспламеняет её. Я обхватываю его за шею и наклоняю к себе. Я немного боюсь, что он оттолкнёт меня, но нет.

Его губы накрывают мои. Это мой первый поцелуй. Он пахнет алкоголем. Он пахнет неизведанным. И страстью. Андрей задирает моё платье, я помогаю ему и скидываю ненужную одежду сама. Его руки гуляют по моему телу, «какая нежная… какая лапочка…» – шепчет он. Я словно попала в другой мир, мир, где нет ничего и никого, есть только он, его ласковые слова и умелые руки.

Да, при всей моей неопытности я понимаю, что он точно знает, что делает. Даже в таком состоянии. Но понимание и рассудок скоро оставляют меня. Я больше ничего не хочу и ни о чём не думаю.

В меня словно вселился бес, так бешено я жажду подчиняться его рукам, подставлять своё тело под его горячие губы, шепчущие невозможные сумасшедшие слова о том, как долго, как долго он хотел сорвать с меня джинсы к чёртовой матери…

«И запустить руку вот сюда, сюда, малышка, и сжать тебя здесь, чтобы ты орала как ненормальная, и чтобы просила ещё и ещё…» – горячечно шепчет он. И я ору как ненормальная, и прошу ещё и ещё, и извиваюсь бешеной змеёй, и насаживаюсь сама на его руку снова и снова, боясь лишь одного, что он уберёт руку, и тогда я просто умру…