Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

Но да, определённые правила и ограничения для моей жены я, конечно, ввёл. Потому что парень я строгий. Моя жена обязана ходить дома только в коротких халатиках. Да, только так. И ей строго-настрого запрещено надевать на ночь что-либо. Под запретом даже трусики. Да и зачем, если роль трусиков прекрасно выполняет моя рука. Гм. Да.

Также моей маленькой строго-настрого запрещено мыть полы в нашей немаленькой квартире. Когда я жил здесь один, конечно, у меня были горничные, которые периодически наводили чистоту. Не подумайте чего дурного, это были приличные женщины средних лет, присылаемые маман.

Но моя жена постановила, что чужих рук в нашем доме не будет. Поэтому, когда я увидел мой цветочек с ведром и тряпкой, я немедленно отобрал несовместимые с моей женой орудия труда. Так что полы в нашем доме мою я. Мне нетрудно, что я, в армии казарму не драил, что ли? Да ещё и на время.

Марианна любит смотреть, как я управляюсь с нашим паркетом. «Ах, какие у нас мускулы… Ах, как же хочется провести рукой по Вашим кубикам, месье… Вы простите мою откровенность, месье, но меня одолевают порочные желания при взгляде на Вас…» – сопровождают меня её комментарии на чистом французском.

Поэтому укладываюсь в армейские нормативы уборки я не всегда. Хм. Но так бывает только тогда, когда мытьё полов совпадает с Алёнкиным дневным сном, конечно. Это здорово, что малышам положено спать днём… Алёнка отлично засыпает, очень быстро.

Марианна говорит, что дочка стала гораздо спокойнее с моим появлением. Дочка. У меня есть дочка. Алёнка. Я сам не назвал бы лучше. Алёна Андреевна, будут звать когда-нибудь мою дочку. Марианна так и записала её, Андреевна… Идиотом я был, конечно…

Алёнка моё маленькое сокровище и моя самая большая гордость. Никогда не думал, что моим любимым занятием станет играть с маленькой девочкой в развивающие игры для малышей. И никогда не думал, что простое слово «папа» из уст моей Алёнки будет возносить меня до небес.

Когда я первый раз услышал вот это «папа», обращённое ко мне, я был так горд и счастлив, как не был даже тогда, когда первый раз прыгнул с парашютом.

В тот день я, как всегда, пришёл домой после работы, а моя дочка уже поджидала меня в коридоре. Алёнка каким-то образом всегда знает, когда я приду. И в этот раз доченька вдруг сказала: «Папа!» Сказала вполне осознанно, глядя на меня и протягивая ко мне ручки!

Моя дочка не будет помнить то время, когда она жила без папы. Зато это время всегда будет грузом вины лежать на мне. Никогда не прощу себе, что меня не было рядом с Марианной в первые месяцы жизни моей Алёнки. Что моя жена была вынуждена ходить на работу вместо того, чтобы просто выспаться и лишний раз побыть с нашей дочкой.

Мне страшно подумать, что карты судьбы могли лечь по-другому. И я мог никогда не узнать об Алёнке. Мне страшно подумать, что я мог не встретиться с Марианной ещё много лет. И что даже встретив её, я мог пройти мимо. Не могу понять сейчас, как я мог не видеть её. Её нежную красоту, подобной которой в мире нет. Я обожаю свою жену.

Я бы хотел не выпускать её из своих объятий. Будь моя воля, я держал бы её в постели сутками. Я люблю в ней всё. Я люблю просто смотреть на неё, чтобы она ни делала. Мне нравится приезжать за ней в её универ и смотреть, как она сбегает по ступенькам и быстро идёт ко мне.

Я знаю, она тоже соскучилась за целый день, потому что её глаза сияют ярче бриллиантов, когда она видит меня. Она мой нежный цветочек, который расцветает только для меня каждую нашу ночь.

Каждый наш день и каждую нашу ночь я делаю всё, что в моих силах, чтобы она навсегда забыла всё то плохое и обидное, что пришлось пережить ей по моей милости. Чтобы никогда больше я не ассоциировался у неё с тем уродом, каким я был по отношению к ней совсем недавно. И чтобы ей не снились кошмары, как убегает она по тёмной лесной дороге от убийцы своего отца.

Но Марианна говорит, что та дорога ассоциируется у неё не с пережитым ужасом, а с моими поцелуями. И что кошмары ей никогда не снятся, а снится только что-нибудь хорошее. Часто наша свадьба. И брачная ночь.

О да. Наша свадьба. И моя принцесса в облаке белоснежных кружев… Как хотелось мне сорвать с неё эти кружева… Блин, когда я увидел нежно-голубую подвязку на её ножке…

Как хорошо, что я вообще увидел эту подвязку только дома. И снял с неё тут же. Ну как, снял. Не руками, конечно. И не тем, чем вы подумали, ха. Зубами, естественно, чем же ещё. Успев проложить дорожку из поцелуев на её ножке. По всей длине, естественно. В смысле, и там, намного выше этой подвязки. Хм.

Она и сейчас надевает иногда эти подвязки. У неё их целая коллекция, разных цветов. Это единственное, что ей разрешено надеть ночью. Но иногда моя жена надевает эту кружевную штучку и днём. Ходит в своём коротеньком халатике, кружится, а подвязка эта видна при каждом движении. И тогда моя выдержка подвергается огромному испытанию.

Сокрушительно действует на меня вид ножки моей законной жены в этой подвязке. Сногсшибательно. Да… Моя девочка бывает просто безжалостна по отношению к своему мужу…

А как вспомню эту неделю, что предшествовала нашей свадьбе… Самой тяжёлой в моей жизни была для меня эта неделя до нашей свадьбы, самой длинной в моей жизни была эта неделя, блин. Ну, вы же понимаете, видеть свою девочку каждый день и быть вынужденным дрочить на её фотку… Ну да, я стащил её фотку из личного дела… Гм. Да.

Она, Марианна… Моя девочка оказалась такой горячей… Так забавно всегда, когда она говорит довольным шёпотом: «Я опять поцарапала тебе спину, Андрей…» – и засыпает на последнем слове. С моим именем засыпает…

И спит потом так крепко, что можно зацеловать её всю, не проснётся. Серьёзно, я пробовал. Не просыпается. Только сожмёт свои ножки и застонет сладко… Зато потом, утром, будит меня так, что я весь день хожу как ошалелый. Я ничего больше не хочу от своей судьбы. Кроме одного. Я хочу, чтобы моя лапочка родила мне ещё сына…

«Ты у меня одна, словно в ночи луна,

Словно в степи сосна, словно в году весна.

Нету другой такой ни за какой рекой,

Нет за туманами, дальними странами…»