Прекрасная натурщица - Майя Блейк

– Наконец-то, – тихо сказал он. В его голосе слышалось мрачное удовлетворение, и Зуки встревожилась. – Я бесконечно рад, что мне не придется до конца вечера разговаривать с твоим профилем.

– Неужели? – выпалила она и съежилась.

Уголок его полных губ приподнялся, хотя Зуки не заметила, чтобы Рамону было весело.

– Вопреки широко распространенному мнению, оказывается, что взгляд в упор не гарантирует понимания истинной природы собеседника, но я по-прежнему предпочитаю этот способ общения.

На этот раз она услышала в его тоне горечь и завуалированную ярость.

– Что-то не так? – рискнула спросить она. – Ты выглядишь взволнованным.

Его язвительный смех стал для нее неожиданностью.

– Я? – лениво спросил он.

Ее смущение сменилось злостью.

– Тебя забавляет моя нервозность? – спросила она.

Его темно-зеленые глаза оглядели ее лицо, потом он уставился на ее губы.

– Ты нервничаешь, мышка?

– Я хочу, чтобы вы оба перестали так меня называть, – резко ответила она. – Я не мышка.

Он прищурился:

– Ладно, я не буду таким предсказуемым, как мой брат. Поверь, я подберу тебе другое прозвище.

– Почему бы не называть меня по имени?

По непонятной причине он сильнее напрягся. Успокоившись, он взглянул на нее пристальнее.

– Да, я думаю, что смогу называть тебя по имени, – хрипло сказал он. – Зуки.

Ее имя слетело с его губ и показалось Зуки чувственным фейерверком. Она уставилась на Рамона, пытаясь равномерно дышать и наблюдая, как его взгляд надолго задерживается на ее губах. Возможно, прошла целая минута. Может быть, пять. Шум в пабе стал тише, но она слышала размеренное дыхание Рамона и чувствовала под пальцами холодный напиток в бокале.

– У тебя роман с моим братом? – мрачно и резко спросил он.

– Роман? – переспросила она, по-прежнему шокированная тем, что чувствует к Рамону. – Я не понимаю, что ты…

– Мне спросить откровеннее? Ты окручиваешь моего брата?

Она выдохнула от ужаса:

– Что?

– Не надо притворяться. Можешь ответить односложно: да или нет.

Она снова рассердилась:

– Я не знаю, что с тобой, но сегодня ты, очевидно, встал не с той ноги, поэтому…

Он тихо выругался по-испански.

– Избавь меня от упоминания о кроватях и о том, кто с какой ноги встал, дорогая.

Она нахмурилась:

– Ну, ты подтверждаешь мою точку зрения своим заявлением. Зачем же ты пришел праздновать день рождения своего брата, будучи в таком ужасном настроении?

Он поджал губы так, что они побелели, и раздул ноздри. Зуки напряглась от испуга, когда он врезал кулаком по столу.

– Потому что я держу данное мной слово. Потому что Луис верил, что я приду, и я не имею права его подводить.

Ледяная ярость, с которой он произнес эти слова, заставила ее на мгновение затаить дыхание.

– Я не сомневалась в твоей преданности брату…

– Ты не ответила на мой вопрос.

Она покачала головой:

– Наверное, потому, что это не твое дело.

Он сильнее сжал кулак:

– Ты думаешь, это не мое дело? Он ведет себя с тобой так, словно ты принадлежишь ему, а ты пожираешь меня своими великолепными голубыми глазами.

Она ахнула и поежилась:

– Неправда!

Его смех был язвительным и жестоким.

– Ты притворяешься, будто я тебе безразличен, но не сводишь с меня глаз с тех пор, как я сел за столик. Хочу заметить, что, хотя Луис мне дорог, я не собираюсь делить с ним своих женщин. Поэтому о любовном треугольнике не может быть и речи.

– Ты чудовище, – ответила она. Ее переполнял ужас, потому что Рамон не только сразу обозначил ее глупые чувства, от которых она была в отчаянии, но и отнесся к ним с презрением.

– Я? Вероятно, ты просто разочарована тем, что страстный сценарий, который ты придумала, не реализуется?

– Поверь мне, я не знаю, о чем ты говоришь. И я сожалею, если кто-то украл у тебя несколько миллиардов или избил твоего щенка, потому что сегодня определенно что-то случилось, иначе ты не был бы в таком жутком настроении. Но я должна предупредить тебя, что мне очень хочется выплеснуть свой напиток тебе в лицо. Поэтому, если ты не хочешь остаться вымокшим, я предлагаю тебе заткнуться прямо сейчас! И потом, как ты смеешь говорить со мной о любовном треугольнике? Разве ты не помолвлен?

– Я долго отсутствовал? – Луис сел и в благодарность кивнул официантке, которая поставила на столик ведерко со льдом и шампанским и бокалы. – Могу поклясться, что прошло всего пять минут. Но вы оба выглядите так, будто собираетесь подраться. Ты меня удивляешь, мышка. – Хотя тон Луиса был веселым, его взгляд оставался настороженным. Он посмотрел на нее, а потом на своего брата.

Зуки покачала головой, не в силах поверить в происходящее:

– Поверь мне, я не…

– Я кое-что объяснял твоей девушке, – вмешался Рамон.

Брови Луиса взлетели, он рассмеялся:

– Моя девушка? Почему ты так решил?

За столиком воцарилось молчание. Зуки сердито посмотрела на своего так называемого лучшего друга.

Рамон немного расслабился, а потом пожал плечами:

– Значит, она не принадлежит тебе?

Зуки стиснула зубы:

– Послушайте!..

– Да, она принадлежит мне…

– Может, вы перестанете говорить обо мне как о мебели? – прервала она их.

Рамон проигнорировал ее, пристально глядя на брата.

Луис прищурил светлые глаза:

– Как сестра принадлежит брату, который ее любит. Как друг, у которого есть право дать ей пинка, если она лезет в рискованное дело.

– Я понял, – решительно и серьезно произнес Рамон.

– Я рад, что все уладилось, – ответил Луис и потянулся к шампанскому.

Повернув голову, Зуки встретила сверкающий взгляд Рамона.

– Что? Что уладилось? – прошипела она.

Уголок его рта приподнялся, словно Рамон считал происходящее забавным.

– Я поспешил с выводами, котеночек, – сказал он.

– Это извинение? – огрызнулась она.

Рамон помрачнел:

– Дай мне время, чтобы найти подходящие слова.

Учитывая, что Рамон Акоста был очень успешным бизнесменом, Зуки не верила, что он не смог быстро найти подходящий ответ.

Он в одиночку превратил пять кубинских гостиниц своих родителей во всемирно известную сеть отелей Акоста, обладая большим художественным талантом. Когда Светлана Роскова упомянула в интервью, что стала музой скульптора и связана с ним, журналисты решили выяснить, кто завоевал сердце русской красавицы.