📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыМое не мое тело. Пленница - Лика Семенова

Мое не мое тело. Пленница - Лика Семенова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 83
Перейти на страницу:
и плохо. Но и не невозможно. Рядом со мной он задержался дольше всего. Мы все были грязные и выглядели отвратно. Но это, видно, никого не смущало. Виссараты не отличались брезгливостью — это мы уже успели понять.

Карнех осмотрел последнюю девушку и зашагал вдоль шеренги, покручивая в пальцах трость. Ушел в другой конец и остановился. Задержался, видно, вновь рассматривая. Сомневался. Я стояла с низко опущенной головой, видела лишь его начищенные сапоги и край плаща. Носы блеснули, ловя отсветы тусклых ламп, и направились в мою сторону. Я с ужасом почувствовала, как набалдашник в виде кулака уперся мне в грудь.

— Эта.

Солдаты подхватили меня под руки с двух сторон и потащили вслед за карнехом. Я успела увидеть, как девушек загоняют обратно в камеру и не понимала: радоваться мне или нет. Солдаты солдатами, но неужели высокопоставленные офицеры не гнушаются пленницами? Грязными, запуганными.

Адъютант отпер перед карнехом обшарпанную дверь, меня втолкнули следом, и дверь закрылась за спиной с хлопком выстрела. Я боялась оглядеться, боялась даже дышать. Сгорбилась, сжалась, смотрела на свои башмаки.

— Подними голову.

У виссарата был низкий глубокий голос с легкой хрипотцой. Сильный, обволакивающий. И жесткий выговор, от которого морозило. При других обстоятельствах я бы назвала этот голос приятным. Но не теперь. Сейчас сама эта мысль казалась невозможной и преступной. Я не должна так думать. Карнех с отвратительным скрежетом придвинул стул на плитках искусственного камня и сел, постукивая набалдашником трости по окованному носку своего сапога. Раздавался мерный металлический звук, а мне казалось, будто на жестяной подоконник с большой высоты срывается вода. Капля за каплей. Так было всегда за моим окном, когда заканчивался дождь. В ночной тишине этот звук особенно раздражал.

Я не стала упираться — нужно делать то, что он просит. По крайней мере, пока это разумно. Не знаю, чего он потребует после. Я подняла голову, но смотрела по-прежнему вниз. Не хотела видеть его лицо, его глаза. Когда он смотрел на меня совсем близко там, у камеры, я чувствовала оцепенение, но не могла отвести взгляд. Как заколдованная. Три зрачка почти сливались в перевернутый треугольник. На меня смотрел хищник. И в голове пойманной бабочкой билась лишь одна мысль — я ничто против него.

— Смотри на меня.

Я вздохнула, сглатывая вязкую слюну, во рту пересохло. Не сразу, но я все же подняла глаза, но смотрела все равно будто сквозь него. Словно в объективе камеры наводила фокус на дальний предмет. Видела лишь мутное пятно, очертания. Но я буквально кожей чувствовала его присутствие. Его силу.

— Распусти волосы.

Он отдавал команды, словно имел на это полное право. И все во мне подчинялось. Я будто не допускала мысли о том, чтобы воспротивиться. Я подняла дрожащие руки, перекинула через плечо толстую золотистую косу и с трудом стащила старую запутавшуюся резинку, отрезанную когда-то от капронового чулка. Руки не слушались. Негнущиеся пальцы ощущались протезами. Хотелось плакать. Отчего-то казалось, что он может отрезать волосы — мое единственное украшение. Что хочет отрезать. Бабушка часто повторяла, что в них моя красота. Они напоминали благородное потемневшее золото. Но разве важна красота сейчас? Здесь? Когда пришли они?

Наконец, я расплела, волосы повисли до пояса куском пакли. Они пахли грязью — я это чувствовала. Я вся пахла грязью, потом, тюрьмой. Я пахла войной, дымом, страхом, как и все теперь.

— Хорошо, — карнех откинулся на спинку стула, прижал к губам кулак и будто раздумывал. Его зрачки сузились, превратившись в крошечные точки. — Раздевайся.

Внутри все затряслось. Нет, он ничем не отличался от остальных. Что он сделает? Отымеет, как пожелает, а потом отдаст солдатам? Или милосердно пристрелит после всего, если я останусь жива? Если… У меня в ушах до сих пор стояли крики девочек. Они не затихали. Но именно сейчас я остро понимала, как хочу жить. Это заложено в нас природой. Как в любого зверя. Инстинкт самосохранения. И чтобы он отказал — надо лишиться самосознания.

— Раздевайся, женщина.

Я вновь вздрогнула и подняла руки, нащупывая на груди мелкие пуговки простого ситцевого платья. Голубого, как небо. Когда-то голубого. Теперь оно вылиняло, испачкалось. Теперь оно было просто тряпкой, прикрывающей тело. Просто тряпкой. Поясок забрали солдаты. У всех забрали, опасаясь, что удушимся. Пояса, ленты, шнурки. Идиотам было невдомек, что при желании можно порвать на полосы подол. Я медленно расстегивала пуговицы, одну за одной, и умирала от ужаса, чувствуя, как по мне буквально скребет тяжелый осязаемый взгляд. Будто без стеснения касались рукой. Нет, дело даже не в женской стыдливости. Я стыдилась не только наготы, а еще и того, что он увидит грязную оборванную сорочку. Мужчины не должны видеть подобное. Никогда. Это унижение для женщины. И я буквально умирала от стыда еще и за то, что сейчас меня это волновало. Какая ирония: бабушка когда-то была потрясающей красавицей с толпой поклонников. Она с детства внушала мне, что белье у уважающей себя женщины должно быть идеальным. Если не новым и дорогим, то безукоризненно чистым. Всегда. Что бы ни случилось, и сколько бы этой женщине не было лет. Она до самой смерти корпела над швейной машинкой, шила бюстгальтеры из атласа и панталоны себе и своим подругам. Да весь город к ней в очередь выстраивался.

Я, наконец, расстегнула пуговицы, сняла с петель крючки на поясе. И замерла под пристальным взглядом виссарата. Что он сделает, если я не подчинюсь? Ударит? Я отвернулась, смотрела в угол, лишь бы не видеть карнеха. Потянула за рукав, и платье поползло с плеч. Наконец, оно рухнуло к ногам, выставляя напоказ безобразную сорочку и синяки на плечах.

— Дальше.

Внутри все холодело. Я занесла руку к лямке, но замерла. Не могу. Я покачала головой, не в ответ виссарату, самой себе. Не могу. Не могу. Меня колотило от холода. Кожа покрылась мурашками, соски съежились и даже заболели. Не могу.

— Дальше.

Он начинал злиться. Я теребила лямку, но не находила сил стащить ее. Карнех поднялся молниеносно. В пару широких шагов уже стоял передо мной и дернул без лишних разговоров. Ветхая ткань треснула под его руками. Он мгновение смотрел на меня, вгоняя в оцепенение, и так же резко стянул ситцевые панталоны. Я попыталась прикрыться руками, но он одернул их, заставляя опустить вдоль тела.

Его пальцы коснулись голой кожи. Я чувствовала, как она покрывается мурашками. Я зажмурилась, слушала свое сбивчивое дыхание. Я старалась не думать

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 83
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?