Наследие аристократки - Даниэла Стил

За стойкой ресепшна сидела молодая женщина в простом черном костюме, с ниткой жемчуга. Она доложила Филиппу, что его ждет мисс Уиллоуби, и тот тут же вышел ее встречать.

– Очень рад вас видеть, – искренне проговорил Филипп, провожая Джейн в свой кабинет.

– Значит, вот где вы организуете важные аукционы, – сказала мисс Уиллоуби, оглядев красивое, с огромным письменным столом в центре помещение. Она тепло улыбнулась, и Филипп только сейчас поверил в реальность происходящего.

– Не все из них. У нас офисы по всему миру. Порой я принимаю решение в одном месте, а довожу дело до ума – как раз тут.

Он рассказал ей о предстоящих торгах в Париже. На них собирались выставить драгоценности Марии-Антуанетты, которые с самой Французской революции хранились в одной семье. Сначала их думали продать музею, но потом решили, что там мало заплатят, и в итоге фамильные реликвии выставили на открытый аукцион. Париж подходил для этого лучше всего. Важные торги проходят также в Лондоне и Женеве, а самые серьезные – в Нью-Йорке. Еще Филипп рассказал, что ставки делают не только те покупатели, которые находятся в зале, но и люди со всех уголков света – они звонят по телефону.

– Аукцион – дело очень волнительное, особенно если одну и ту же вещь намерены купить сразу несколько коллекционеров, и ставки идут одна за другой. Порой цена взмывает до небес. Все зависит от того, как сильно человек хочет заполучить именно этот предмет. Ювелирные аукционы часто бывают эмоциональными, но самые высокие цены мы получаем за картины. Тут к желаниям примешивается расчет. Считается, что инвестировать деньги в картины выгоднее, чем в украшения. Хотя и у нас всякое случается. Я помню, какое безумие творилось в две тысячи одиннадцатом году, когда продавали украшения Элизабет Тейлор. Таких цен мы не видели ни до него, ни после. Мало людей, чьи вещи пользуются огромным спросом. Например, герцогиня Виндзорская[8] – один ее носовой платок может стоить целое состояние. – Он улыбнулся Джейн и объяснил:

– Когда был аукцион вещей Элизабет Тейлор, я еще работал в отделе искусства. Мы также продали несколько ее картин. Их ей подарил муж, Ричард Бертон. Роман у них, конечно, был бурный, но Ричард всегда вел себя очень щедро с ней. Элизабет – из тех женщин, которые вдохновляют на такие поступки. Ее наряды тоже ушли за солидную сумму.

Наверное, покупательницы думали, что если наденут какой-нибудь предмет из гардероба актрисы, то превратятся в нее и получат свою порцию любви и страсти. Это магия вещей, и потому я хочу сделать упор на жизнь Маргериты ди Сан Пиньели, чтобы продать ее украшения как можно дороже. Для многих клиентов личность бывшего владельца значит очень много.

Джейн слушала Лоутона с огромным интересом. В устах Филиппа аукцион звучал каким-то волшебством. Все это было для нее в новинку.

– Я бы хотела побывать на торгах, – сказала Джейн, когда они вышли из офиса.

– Мое приглашение остается в силе. Вы можете сидеть в зале или быть со мной на телефоне и слышать, как делают ставки. Если пойдет настоящая битва и цены резко взлетят, атмосфера может накалиться.

Филипп пока не установил начальную стоимость украшений Маргериты. Было сложно предугадать, за сколько они уйдут с торгов, – все зависело от количества участников и их желания купить драгоценности. Если и того и другого будет в достатке, то начнется война ставок. Продавец и аукционист всегда на нее надеются и ждут покупателей, которые не жалеют денег ради понравившейся вещи. Филипп очень хотел, чтобы украшения Маргериты вызвали такой интерес, а для этого нужно было добавить в каталог много интригующих сведений о бывшей владелице этих сокровищ. И хотя все деньги перейдут в казну Нью-Йорка, Филипп все равно хотел, чтобы аукцион прошел на высшем уровне. Этого требовал его врожденный профессионализм, да и украшения Маргериты заслуживали самых лучших цен.

Филипп поведал об этом Джейн, пока они шли к кафе, которое находилось недалеко от Рокфеллер-центра. Заведение было небольшое, но уютное, милое и теплое. Он попросил официанта усадить их в тихое место. Джейн устроилась в мягком кресле и улыбнулась Филиппу. Все, что он говорил, было очень интересно. Рядом с ним Джейн чувствовала себя легко и спокойно. Алекс сказала правду – их встреча не была свиданием и ей незачем испытывать чувство вины. Их связывал только предстоящий аукцион. Глупо было так волноваться из-за делового обеда.

– Как прошел выходной? – спросил Филипп.

– Ходила в кино с подругой, – легко ответила Джейн. – Немного почитала к экзамену, поработала над курсовой.

– Звучит не очень весело, – с сочувствием проговорил Филипп. Джейн была серьезной девушкой, и ему это нравилось. Он восхищался тем, как Джейн работала с ним над делом Маргериты. – Чем вы хотите заниматься после университета? – спросил Филипп.

– Семейным правом. Или детским. Часто, когда родители воюют друг с другом во время развода, то забывают о детях. Все эти споры взрослых – совместная опека, когда ребенок живет то у отца, то у матери и обязан переезжать каждую неделю, а родители пользуются им, чтобы отомстить друг другу и что-то «выиграть» в разводе, – могут сломать неокрепшую психику. Я хочу начать в какой-нибудь юридической конторе, которая занимается такими делами. Работать с приемными семьями, с малоимущими. Вариантов много.

– Значит, вопросы наследства и налогов вас не интересуют? – спросил Филипп.

– Конечно, нет, – с улыбкой ответила она. – Хуже и быть ничего не может. Единственное дело, которым я занимаюсь с удовольствием, – это дело Маргериты. Все остальное было скучным и унылым.

Подошел официант, и Джейн заказала сырное суфле, а Филипп – тушеную утку.

– А как прошли ваши выходные? – спросила она после.

– Я провел их с любовницей, – спокойно ответил Филипп.

Джейн чуть не подпрыгнула от удивления.

– Ничего себе, – проговорила она, стараясь отнестись к его заявлению равнодушно, без осуждения. Во всяком случае, Алекс была права: их встреча – точно не свидание.

Филипп невинно улыбнулся и объяснил:

– Она – сорокалетняя, тридцатифутовая яхта, которую я держу в гавани Лонг-Айленда. Моя любовница высасывает у меня почти все деньги и энергию. Каждые выходные я должен проводить с ней. Думаю, так поступают все любовницы. Но быть с ней – это настоящее счастье. Я не могу без нее, и это ужасно злит всех женщин, с которыми я встречался. Ее зовут «Сладкая Сэлли». Может, вы как-нибудь глянете на мою красавицу, когда станет теплее. Сейчас на Лонг-Айленде не очень уютно. – Ему-то было наплевать на холод. Лоутон приезжал туда в любую погоду – не только летом, но и зимой.

Джейн увидела любовь в его глазах и рассмеялась:

– Да, яхта – настоящее испытание для женщины. Это еще хуже, чем любовница. У моего отца есть лодка на озере Мичиган. Мама говорит, что это ее единственная соперница. В детстве я плавала с ним каждые выходные. – Джейн не сказала Филиппу, что судно отца было в три раза больше его яхты. – Это – любовь его жизни.