Аквасфера - Петр Заспа

— Никто нас никуда не отвезёт. Весь смысл в том, что в воде обитают какие-то твари, которых они боятся как огня. Он хотел этим сказать, что выбор у нас невелик. Или остаться с ними и не создавать проблем, вынуждая нас охранять. Или идти на корм.

— Понятно. Придётся согласиться. Не могу сказать, что они мне нравятся, но, во всяком случае, они лучше акул.

— Это не акулы. Он сказал дословно — ла гран Критура. Это означает — большая тварь.

— Тогда, может быть, гигантский кальмар или осьминог. Они отлично подходят под это определение.

— Не думаю. Кальмаров по миру много, но никто не паникует от их соседства. Давай, Серж, сразу смиримся с мыслью, что здесь всё не так. И мы не сможем бежать, да и вырваться из этой зоны, пока всё о ней не узнаем.

— Логично. Ты как всегда прав. А что они едят?

Галера ещё продолжала скользить по воде, а гребцы, подняв вёсла, полезли шарить под скамейками. Эмиль развязал узел на небольшом, похожем на рюкзак мешке и достал смотанную в клубок лиану. Растение ядовито-зелёного цвета со стеблем шириной в два пальца занимало весь объём мешка кубинца. Ещё оттуда торчало горлышко бутылки, но оно было еле заметным среди гладких побегов. Отломав метровый отросток, задумчиво уставившись вдаль, Эмиль принялся жевать. Субботин скривился, увидев выступивший на его губах зелёный сок.

— Че Гевара, а у тебя ничего нет получше этого корма для коров? — подсел к кубинцу Сергей, вспомнив, что последний раз они с Голицыным ели ещё на корабле. — Поройся ещё у себя в закромах. Может, найдёшь хотя бы хлеба?

Эмиль слов не понял, но догадался, о чём его просят и, запустив руку в мешок, достал такой же метровый отросток. Сергей брезгливо повертел его в руках, затем разорвал напополам и протянул Жене.

— Давай знакомиться с местной кухней.

Увидев, что и остальные гребцы едят то же самое, он грустно добавил:

— Меню здесь явно вегетарианское.

Женя первым откусил и, пожевав, заметил:

— Странный вкус. Вернее, его полное отсутствие.

— Трава травой, — поддакнул Сергей. Справившись с лианой, кубинец перегнулся через борт, зачерпнул воды и напился из моря. Голицын с Субботиным переглянулись.

— Почему бы и нет? — первым решился Сергей. — Погребёшь с моё, так и с лужи напьёшься. Тем более, мы уже с тобой её пробовали.

Вода оказалась пресной, вкусной, хотя и тёплой. Привкуса йода, характерного для вызывающей спазмы желудка морской воды, не было и в помине.

Сергей заметил, что кубинец достал бутылку с бело-мутной жидкостью, и щёлкнул пальцами, привлекая его внимание:

— Эй, комарад, давай и мы попробуем. Ты бы сразу с этого начинал, а не угощал забортной водой. Что у тебя там?

Но, к его удивлению, прежде щедрый Эмиль отвернулся и закрыл бутылку телом. Хлопнув деревянной пробкой, он сделал один глоток, потом аккуратно закрыл бутылку и убрал назад в мешок. Сергей проследил за его действиями и язвительно заметил:

— Самогонкой балуешься? Можешь не прятать — я не любитель. Женя, скажи, что мы не собираемся покушаться на его дерьмо. Пусть не прячет.

Выслушав Голицына, Эмиль отвернулся. Но немного подумав, начал объясняться, как вдруг его перебил крик Гаспара. И гребцы вновь взялись за вёсла.

— Чёрт! — не сдержался Субботин. — Да разве это отдых? Дал бы хотя бы минут двадцать!

— Давай я тебя подменю, — предложил Женя.

— Не надо. Раз уж я их гребца пристрелил, то и грести мне, а не тебе. Пока терплю. А что наш Че Гевара тебе так долго рассказывал?

— У него в бутылке какой-то раствор, которым не делятся, потому что он очень дорогой. За эти пол-литра ему предлагали ещё не старую женщину и даже вещь, которая обладает способностью светиться в темноте всю ночь. Но он отказался, потому что у него больше раствора нет, а без него он умрёт. В последнее время ему не везёт, и он не нашёл ни одной вещи. А сеньор Рауль даёт раствор только в обмен на вещь.

— Ты что-нибудь понял?

— Не очень. Но, похоже, что здесь совсем другие мерила ценностей, чем те, к которым привыкли мы. В бутылке не алкоголь. Возможно, какое-то лекарство.

Заскрипели вёсла в уключинах, и Сергей ухватился за древко. Теперь все молчали, и лишь Гаспар еле слышно бормотал под нос, производя нехитрые расчёты. Галера плыла в тумане неслышно и плавно, словно призрак. Тишина казалась нереальной, завязшей во мгле и будто потусторонней. Субботин грёб веслом в общем медленном ритме, чувствуя себя тенью в этом призрачном мире.

«Наверное, так оно и есть, — подумал он, глядя на напряжённые, с закрытыми глазами лица гребцов. — Мёртвые тела здесь встают и бродят по мёртвому острову. И такие же мертвецы сидят рядом и гребут, унося их с Женей в преисподнюю. Единственных живых в этом мире».

Сергея передёрнуло. Он оглянулся на кубинца. Эмиль посмотрел ему в глаза и осклабился в хищной ухмылке, от которой у Субботина по спине пополз холодок.

— Женя, тебе они не напоминают, как бы сказать помягче… нежить? — шепнул он Голицыну. — А если они, как Дмитриев?

— Странный вопрос для прожжённого циника. С чего это вдруг тебя так проняло? Ты что, забыл, как застрелил одного из них?

— И то верно. Накатило какое-то помутнение. Туман во всём виноват.

Чтобы стряхнуть наваждение, Сергей начал прислушиваться. Должны же в этом мире быть ещё какие-то звуки, кроме тихого шелеста воды. Говорят, что человека можно убить абсолютной тишиной. Сознание теряет точку опоры и переходит в сумеречное состояние, разрушая мозг.

«Возможно, от него только этого и ждут? — такая неожиданная мысль поразила Субботина, будто громом. — Заставь человека подумать, что он оторван от мира, и он оторвётся! Потеряет почву под ногами, порвёт тонкую нить разума и превратится в животное, следующее лишь зову инстинктов. А чтобы поколебать его твердыню, нужно всего лишь преподнести то, с чем мозг не сможет справиться. Они со штурманом убегают от вдруг воскресшего Дмитриева, а где-то в лаборатории по соседству хватаются за животы и лопаются от смеха, глядя на работу психотропного оружия или излучения, способного управлять разумом человека. В какой-то момент над их сознанием взяли контроль, и теперь они, будто марионетки на поводках, развлекают невидимых зрителей. А я ведь понял, кто эти зрители! — Сергей упорно тянул клубок собственных умозаключений. Ему казалось, что ещё миг, и разгадка сложится сама собой. — Американцы! Точно! Здесь всё под их контролем! Даже разум! Наша разведка копнула лишь на поверхности. А в суть вопроса проникнуть так и не смогла, ограничившись предположениями. Климатическое оружие? Нет! Это слишком просто. Здесь творятся дела куда посложнее».

От собственной догадки Субботина бросило в пот. Он взглянул на Женю — интересно, штурман настоящий или тоже результат извращений над его мозгом?

Где-то издалека донёсся слабый стук, будто дровосек рубил неподатливый ствол. Неподатливый потому что он никак не мог его перерубить и стучал с утра до вечера с периодичностью часового механизма. Бум! Десять секунд пауза и снова — бум! Сергей даже голову не поднял, потому что был уверен — стучит у него в мозгу. Но неожиданно встал Гаспар и тоже прислушался. Стук также услышал один из гребцов и, обрадовавшись, показал чуть правее вперёд. Потом его услышали остальные и почему-то пришли в необычайный восторг. Субботин посмотрел на штурмана, но Женя лишь пожал плечами. Ответ попытался дать Эмиль. Увидев озадаченные лица русских, он порылся в памяти, чтобы подобрать подходящее слово, но вылетело только перековерканное матерное. Тогда он схватил Голицына за плечо и, дав раздолье родному испанскому, закричал: