Вся оставшаяся жизнь - Жан-Поль Дидьелоран

– То есть как это придорожный ресторан? Еще чего! – возмутилась Бет. – Вполне сгодится и площадка для пикника. Я корзинку для всех приготовила. В обязанности сопровождающей входит обеспечивать близких всем необходимым, – лукаво напомнила она внуку.

– Но возможно, месье Дински предпочитает удобный ресторан, а не столик для пикника.

– Ничего подобного, наоборот. Я сто лет не ел под открытым небом. И хоть аппетита у меня теперь нет совсем, счастлив буду отдать должное вашей стряпне, Бет, – польстил ей Самюэль.

Опять два голоса против одного. Амбруазу пришлось подчиниться решению большинства. Заметив указатель площадки для отдыха “Фруктовый сад”, он свернул направо.

– Какое чудесное название, прямо для пикника! – возликовала Бет.

На парковке в это время года почти никого не было; несколько столиков и скамеек, разбросанных по усталым от усиленного летнего топтания газонам, стояли пустые. Амбруаз поставил “вито” в тени дерева, выключил мотор и вышел. Поодаль, у въезда на площадку, остановилась, приглушив двигатель, преследовавшая их машина. Молодой человек решил не обращать на нее внимания, втайне надеясь, что когда-нибудь этому типу надоест дурацкая игра в кошки-мышки.

– Ты куда убрала корзину?

– Назад, в багажник.

– То есть как в багажник? В какой багажник? – взвился Амбруаз, ужаснувшись при мысли, какой багажник имела в виду Бет.

– Да в холодильник, у тебя что, другой есть? Такое везение, катаемся в передвижной морозилке, а ты хочешь, чтобы я держала на жаре мои салаты и паштеты?

– Не верю, – рявкнул Амбруаз, кидаясь к задней дверце.

К его величайшему облегчению, холодильная камера для перевозки тел оказалась пуста.

– Вот видите, какой он у меня, как спичка вспыхивает, – ласково поддела его Бет. – Всегда такой был, с самого детства. Простодушный, как ангел. Кстати, его отец, наверно, потому и бесился, что он вечно впросак попадает. Хотя, если честно, я считаю, что это от великодушия. Нет, конечно, дуралей, еда в термосумке под задним сиденьем.

– Вы, похоже, неплохо его знаете? – поинтересовался Самюэль, пока старички топали по газону к столикам.

– Между нами, я его бабушка, но тс-с! На службе он предпочитает чисто рабочие отношения.

Они выбрали столик в самой тени, чтобы Самюэль не так мучился от ослепительных солнечных лучей. Бет расстелила большую клетчатую скатерть и расставила приборы.

– Пикник или не пикник, но мы не дикари какие. Бумажные скатерти, картонные тарелки да пластиковые стаканы – это все улетает при первом ветерке и только портит вам еду и вино. Я приготовила горчичный соус с каперсами, салат из огурцов и кружочки “бычьего сердца” с моцареллой, – перечисляла Бет, выставляя на стол снедь. – Еще есть утиный риет и паштет из куриной печени. Если кто-то предпочитает рыбу, то я приготовила паштет из лосося. Все домашнее. Что касается сыра, я подумала, что мы обойдемся “паве д’Афинуа”, куском савойского тома и ломтем бри. А запивать это все будем “Сен-Жозефом”. “Сен-Жозеф” – неплохое вино, согласитесь!

Амбруаз с Самюэлем при виде подобного изобилия лишились дара речи.

– Вы только посмотрите, какая чудная погода! Право, осень – самое время отправиться повидать свет, – заметила Бет, намазывая ломоть деревенского хлеба щедрым слоем паштета.

– Самое время отправиться на тот свет, – чуть слышно отозвался Самюэль.

Самюэль сдержал обещание и отведал все приготовленные Бет блюда. Он даже позволил себе вторую порцию. Бет настаивала, чтобы он хоть смочил губы “Сен-Жозефом”, и в конце концов уговорила его взять протянутый стакан с каплей вина на донышке. Амбруаз ел стоя, чуть поодаль, и краем глаза наблюдал за зеленой машиной. На таком расстоянии разглядеть водителя было невозможно, виднелся только темный силуэт за ветровым стеклом. Когда настал черед сыра, Самюэлю пришлось признать очевидное: он переоценил способности собственного желудка, тот не вмещал столько еды, пусть даже отменной. Стреляющая боль яростно ввинтилась ему в виски, его затошнило, он извинился, встал из-за стола и на дрожащих ногах устремился в туалет. Бет кинулась ему помогать и взяла его под руку.

– Все в порядке, я им займусь, – крикнула она внуку и повела старика к строению, стоящему метрах в тридцати.

Амбруаз кивнул. Внезапно все его внимание переключилось на объект наблюдения. Преследующая их машина тронулась с места, на огромной скорости влетела на парковку и, вопреки ожиданию, затормозила, взвизгнув покрышками, рядом с “мерседесом-вито”. Сердце Амбруаза бешено заколотилось. Повинуясь какому-то первобытному рефлексу, он сжал кулаки, готовясь отбиваться, если понадобится. Мотор дважды чихнул и наконец угомонился. Как ни странно, образ разъяренной заплаканной девушки, которая сперва его изругала, а потом толкнула, всплыл в его голове не при виде “поло” странного цвета, а именно после смешного дымного чиха, изданного остановившейся тачкой. И когда та же девушка вышла из машины и решительным шагом направилась к нему, он подумал, что она еще красивее, чем ему помнилось. Чуть пониже метра семидесяти, килограммов пятьдесят пять, оценил он натренированным глазом. Легкая туника, джинсы, мягкие мокасины – подчеркнуто непринужденная одежда плохо вязалась с напряженной, взвинченной походкой.

– Послушайте, он, конечно, не желает ничего слушать, я его знаю, но вам не кажется, что решить проблему можно иначе, а не так, как вы собираетесь это сделать? – спросила она, сверля Амбруаза взглядом.

– Амбруаз. Амбруаз Ларнье, – представился тот.

Она сделала вид, что не заметила протянутой руки, и продолжала так же сухо:

– Сколько он вам заплатил за это, а, сколько? Забавно, до сих пор я считала, что похоронные бюро занимаются мертвыми, а не живыми, – съязвила она.

– Слушайте, вы напрасно так нервничаете. Мы только исполняем волю месье Дински, точно так же, как любого другого клиента. Не знаю, какой другой способ вы имеете в виду, но мы всегда так действуем, и я не вполне понимаю, в чем проблема.

– Ах, в чем проблема? Я вам скажу, в чем проблема. Проблема в старике, который не в состоянии перенести подобное путешествие, который, возможно, не совсем в своем уме, а подбили его на это люди, для которых важнее всего корысть, корысть и ничто другое.

– Да, согласен, месье Дински, возможно, несколько переоценил свои силы в том, что касается этой поездки, да и наши заодно, но…

– Переоценил свои силы, переоценил свои силы, нет, вы только послушайте! Хоть вы и не врач, должны же вы догадаться, что если люди идут на такие крайности, то они вряд ли пышут здоровьем.

У нее была странная манера дважды повторять одно и то же, но в его глазах это только прибавляло ей обаяния.

– Не хочу вас задеть, хотя, похоже, вас вообще задевает все, что я говорю, но не наше дело судить о прихоти человека, у которого горе. А поскольку в его просьбе не было ничего необычного, мы сочли вполне естественным дать свое согласие, вот и все. Точка.