Вся оставшаяся жизнь - Жан-Поль Дидьелоран

Амбруаз впервые в жизни держал такую речь. Что это из него полезло, какие-то дурацкие слова ярмарочного зазывалы? Пускай Бурден так разговаривает, ему можно, а он-то что? Но она просто выводила его из себя: орет на него, как на последнего мерзавца.

– Прихоть человека, у которого горе! Меня сейчас стошнит от ваших пошлостей.

– Послушайте, Манель…

– Ах, вы к тому же знаете, как меня зовут. Час от часу не легче. Месье Могильщик знает мое имя.

– Я не могильщик, – слабо возмутился молодой человек.

– Ну конечно, конечно. И как вас изволите называть? Месье главный похоронный распорядитель. Или Харон, вот-вот, как тот перевозчик, что на своей пакостной лодке переправляет души мертвецов через реку Стикс, вам как раз пойдет такое имя. Харон!

В эту минуту Самюэль, по-прежнему цепляясь за руку Бет, вернулся из туалета и рухнул на скамейку. Он был уже не так бледен. Каждый раз после рвоты обруч, стягивавший его голову, немного разжимался. При виде помощницы лицо старика озарилось улыбкой.

– Вы передумали? – спросил он с радостной надеждой в голосе.

– Я по-прежнему думаю, что вы делаете ошибку, но я не могу вас так бросить, – ответила она, взяв его за руки. – Я тогда сбежала, как воровка, и мне стыдно. Так что я поеду с вами, но при одном условии, месье Самюэль-Дински-не-желающий-ничего-слушать: позвольте мне при каждом удобном случае пытаться уговорить вас передумать, – шепнула она ему на ухо.

– Если такова плата за счастье видеть вас рядом, то согласен, но у меня тоже есть одно условие.

С этими словами старик встал и отвел Манель в сторону, чтобы никто не услышал.

– Я бы хотел, чтобы все это как можно дольше оставалось между нами, в секрете. Молодой человек, который там стоит, – между прочим, чудесный молодой человек, – ничего не знает о моих планах. Официальная версия – мы едем в Швейцарию забрать тело моего умершего брата-близнеца. Ни больше ни меньше.

Манель опешила.

– Вы хотите сказать, что этот тип не в курсе ваших намерений и ничего не знает ни об ассоциации “Избавление”, ни о том, зачем мы едем?

– Абсолютно ничего.

– Но зачем было придумывать эту историю про брата-близнеца?

– Зачем? Да попросту затем, что солгать было гораздо проще, чем сказать правду. Много вы знаете похоронных бюро, которые скажут вам: о’кей, не беспокойтесь, мы отвезем вас живым и привезем назад мертвым? Туда – сидя спереди, обратно – лежа сзади? По их правилам, это недопустимо. Я решил, что, когда все свершится, ложь уже не будет иметь значения. Им ничего не останется, как привезти мое тело назад, дабы последний из рода Дински упокоился в семейном склепе. И я заплатил достаточно, чтобы фирма, взявшаяся за дело, чувствовала свою моральную ответственность и довела его до конца.

– Просто не верится, – выдохнула Манель. – Самюэль Дински, вы самый большой врунишка, какого я знаю, – ласково побранила она его, словно ребенка, и укоризненно погрозила ему пальцем.

– Кто это? – спросила Бет внука, убирая остатки обеда и краем глаза оценивающе поглядывая на девушку.

– То ли фея, то ли демон, а может, и то и другое сразу, понятия не имею, – в смятении ответил Амбруаз.

Бет принесла из фургона термос с кофе и корзинку с куинь-аманами.

– Обед без десерта все равно что месса без причастия, – изрекла она, водружая на стол засахаренные сласти.

Самюэль подождал, пока она займет свое место, и представил их друг другу:

– Манель, имею честь представить вам Элизабет, она посвящает свое время и мастерство сопровождению родственников…

– Бет, зовите меня Бет.

– И Амбруаза, нашего водителя, но с ним вы уже успели познакомиться, насколько я понимаю.

– Скажем так, – пробормотала Манель, нервно стискивая руки.

Внезапная перемена в поведении девушки сбивала Амбруаза с толку. Вся враждебность, какую она выказывала ему еще несколько минут назад, вдруг испарилась, словно по волшебству, сменившись явной неловкостью.

– Манель помогает мне в житейских делах, – продолжал Самюэль.

– Частная сиделка? – спросила Бет.

– Нет, не совсем. Манель, что называется, социальный работник. Она приходит ко мне на час каждый день и делает то, что возраст не позволяет мне делать самому. Не скрою, на самом деле она занимает в моей жизни куда большее место. Этот час она сумела превратить в праздник. Со временем я стал думать о ней как о внучке, которой у меня никогда не было. Внучке, которая каждый день заходит проведать дедушку, поболтать с ним, иногда вместе пообедать. Теперь я только и живу ожиданием этого часа, когда можно чувствовать ее присутствие, слышать ее голос, наслаждаться ее смехом, делить с ней все гадости и сладости, какие подбрасывает жизнь. Поэтому я, естественно, попросил ее сопровождать меня в том странном погребальном вояже, какой мы сегодня совершаем. Тогда я еще не знал, что мне выпадет счастье иметь такую сопровождающую, как вы, Бет.

Вышеназванная Бет вспыхнула от удовольствия и завозилась на стуле.

– Она сначала рассердилась и отказалась, говорила, что путешествовать в моем состоянии – чистое безумие, но теперь, похоже, поняла, что для меня это дороже всего на свете, и решила наконец к нам присоединиться.

С этими словами старик взял Манель за руку и, несмотря на явное изнеможение, из последних сил улыбнулся ей.

– Хотя я по-прежнему считаю, что эта поездка совершенно неразумна, – заявила девушка, строго глядя на Самюэля.

Старику с его желудочными проблемами было, разумеется, не до куинь-аманов, зато его помощница их не избежала. А поскольку у нее с утра маковой росинки во рту не было, она охотно согласилась и несколько раз запустила руку в корзинку с пирожками, запивая их большими глотками кофе и восторгаясь.

– Замечательно вкусно, – подытожила она.

С этой минуты Манель Фланден, социальный работник, сама того не ведая, перешла на светлую сторону силы, согласно критериям старой дамы, сидевшей напротив и не сводившей с нее глаз.

Когда пришло время ехать дальше, Манель упросила Самюэля пересесть в ее машину. До Моржа оставалось без малого четыре часа пути. Четыре часа, единственный и последний шанс попробовать отговорить старика от его роковых планов. Но “фольксваген-поло” решил иначе. Двигатель под ударами стартера чихнул, потом закашлялся и наконец заглох окончательно в облаке масляной вони и бензиновых паров. Девушка, чертыхаясь, несколько раз стукнула по баранке:

– Да елки зеленые, нет, только этого не хватало! Нет, зараза, не сейчас!

– Ничего страшного, Манель, это же просто железо, – стал утешать ее сидящий рядом старик.

– Не в том же дело, вы что, не понимаете? – сердито выпалила она, не отпуская ключ зажигания.