Первый крестовый поход. Зов с Востока - Питер Франкопан

Тот факт, что Алексей I полагался на помощь турка, был, если хотите, сильным ходом нового правителя, не уверенного в прочности своего положения. Выбор Сулеймана, то есть человека, не являвшегося частью византийской элиты, для того, чтобы сделать его самым влиятельным военачальником Малой Азии, был не лишен логики, хотя и казался необычным. Относительно чужеземцев Алексей I отличался не характерной для его придворных широтой взглядов. Византийцы обычно с неприязнью относились к иностранцам, независимо от их происхождения, считая наемниками. На чужеземцев смотрели как на грубиянов, движимых низкими страстями и корыстных. Это в корне отличалось от позиции Алексея I. На протяжении своего царствования он неоднократно демонстрировал, что гораздо охотнее доверяет решать деликатные задачи иностранцам, живущим в Византии, нежели уроженцам империи. Один писатель отметил, что император ничего не любит так, как быть окруженным «варварами, потомками рабов»{154}. Слухи о такой позиции нового императора распространялись по всей Европе и дошли даже до далекой Нормандии{155}. Алексей I комфортно чувствовал себя рядом с теми, кто, подобно ему, имел за плечами военное прошлое и приехал в Константинополь, чтобы служить империи. Национальность и религиозная принадлежность не имели для него особого значения, вероятно, из-за того, что Алексей вырос рядом с турчонком Татикием, которого захватил в плен его отец. Со временем Татикий стал ближайшим советником императора{156}.

Проведя несколько небольших сражений в Вифинии, летом 1081 года Алексей I прибыл к Сулейману и договорился с ним. Он преподнес Сулейману щедрые дары в обмен на данные тем гарантии установить и удерживать границу по реке Дракон[21], пересекать которую туркам не позволялось. Таким образом, Сулейман фактически был назначен наместником императора в западной части Малой Азии с задачей пресекать вторжения в регион не только собственных подчиненных, но и других турок{157}. Кроме того, Алексей I заручился обещанием Сулеймана своевременно предоставлять ему военную помощь. Когда в 1083 году во время боев у Лариссы[22] император понял, что его армия, пытавшаяся снять осаду города норманнами, терпит поражение, он «обратился к [Сулейману] с просьбой прислать солдат с опытными командирами. Турок немедленно отправил на помощь Алексею 7000 солдат и офицеров»{158}. Турецкие наемники, сражавшиеся бок о бок с Алексеем против норманнов во время других войн начала 1080-х годов, также, скорее всего, были предоставлены Сулейманом{159}.

Алексей I получил от этого соглашения значительную выгоду. Он мог спокойно разбираться с проблемами в западных провинциях, отбивать нападения норманнов и печенегов. Он также был уверен в том, что даже по недосмотру не оставил в тылу базу, на которой какой-нибудь амбициозный византийский аристократ сможет бросить вызов его власти.

Ну и самое главное – Сулейман оказался замечательным союзником. Во-первых, перемирие, объявленное в 1081 году, соблюдалось неукоснительно. Набеги турецких банд на территорию Византии немедленно прекратились. Сулейман внимательно следил за выполнением мирного соглашения. Как говорилось в послании багдадского султана императору, договор, заключенный Алексеем и Сулейманом, оставался в силе по меньшей мере до середины 1085 года и, возможно, даже дольше{160}. Он обеспечил стабильность в Малой Азии в момент, когда в других районах империя балансировала на грани катастрофы. Можно сказать также, что выгоды, полученные императором, не ограничивались западной частью Малой Азии. Современник тех событий, живший на Кавказе, писал, что, вскоре после того как была достигнута договоренность, «вся Киликия перешла под контроль "известного эмира Сулеймана, сына Кутлумуша"»{161}. Судя по комментариям другого автора, писавшего на сирийском языке, расширение власти Сулеймана было полезно для Византии. «В 475 году [1082 г.], – писал он, – Сулейман выступил с территории Византии и захватил города на побережье, а именно Антарадос[23] и Тарсус[24]»{162}. Есть один нюанс, на который не все обращают внимание: Сулейман не атаковал цели, которые удерживали византийцы, он освобождал города, захваченные турками. Другими словами, благодаря заключенному в 1081 году договору Сулейман, по существу, стал доверенным лицом Алексея I, защищавшим стратегически важные области Малой Азии в качестве наместника императора.

Хотя такое доверие императора к туркам выглядело его личным свойством, оно не было таким уж необычным для внешней политики Византийской империи. В наставлении по искусству дипломатии X века четко обозначено: настраивать соседние народы друг против друга и нанимать племенных вождей для нападений на непокорных врагов – это вполне допустимый способ поддерживать благоприятный для империи баланс в отношениях с народами, проживающими за ее границами{163}. Сотрудничество Алексея I и Сулеймана было смелым, но совсем не революционным шагом.

Однако за услуги турецкого вождя надо было платить свою цену. Ценой этой стала Никея (современный Изник) – один из самых важных городов Малой Азии. Город был расположен на редкость удачно: его защищали огромные стены и укрепления. Прилегавшее к городу с запада озеро обеспечивало дополнительную защиту и, кроме того, обеспечивало его автономным источником воды. Благодаря своему расположению Никея служила воротами в богатые речные долины Ликии и Фригии, а также стояла на пути к процветающим южному и западному побережьям Малой Азии. Она же прикрывала выход на Анатолийское плато. Таким образом, город представлял собой важнейший пункт, в котором пересекались все коммуникации между Константинополем и востоком Византии.