Первый крестовый поход. Зов с Востока - Питер Франкопан

Император провел несколько кампаний в 1086–1087 годах, восстановив контроль над городами, расположенными на территориях, которые не покорились (вопреки приказам султана). Сначала византийцы положили конец нападениям из Никеи, после чего начали наступление на Абу'л-Касима. «Самодержец… отражал набеги и в то же время склонял Абу'л-Касима к заключению мирного договора», – писала Анна Комнина{201}. Императорские войска отправились освобождать Кизик, Аполлонию и другие города в западной части Малой Азии, на которые были нацелены атаки турецких вождей{202}. Кизик, потерянный Византией незадолго до осуществленного Алексеем переворота, вновь перешел под контроль императора приблизительно в середине 1086 года. Наместником Кизика был назначен Константин Умбертопул, один из самых близких сподвижников императора. Умбертопул пребывал на этом посту до тех пор, пока его не отозвали для отражения очередного нападения печенегов{203}.

Другие города удалось освободить, пообещав турецким военачальникам крупное вознаграждение за переход на службу к императору и согласие принять христианство{204}. Духовенство в Константинополе приветствовало обращение турок и похвалило Алексея за благовестие и продвижение истинной веры{205}. Император с радостью принял эту благодарность, но действовал все же не из религиозного энтузиазма, а в соответствии с классическими принципами дипломатии: предложение имперских званий и денег турецким вождям убедительно доказывало преимущества сотрудничества с Византией. Не такая уж большая цена за возвращение потерянных ранее городов и территорий!

Именно поэтому в проповеди Феофилакта Охридского на праздник Богоявления, произнесенной 6 января 1088 года в присутствии императора и его ближайших советников, о ситуации на востоке почти ничего не говорилось. В отличие от западных провинций, которые по-прежнему страдали от опустошительных набегов печенегов, положение в этом регионе больше не вызывало сильного беспокойства. После подробного рассказа об угрозе со стороны кочевников и хвалебных слов в адрес Алексея I (басилевса превозносили за заключение мира с печенегами незадолго до праздника), знаменитый богослов Феофилакт не сказал почти ничего о Малой Азии. Алексею I, как заявил этот видный церковный деятель, повезло иметь прекрасные отношения с турками, и прежде всего с султаном. По словам Феофилакта, Малик-шах так восхищался императором, что провозглашал тост в его честь каждый раз, когда упоминалось его имя. «Вести о мужестве и славе императора, – с одобрением отметил Феофилакт, – разносятся по всему миру»{206}.

Эта оптимистичная оценка, высказанная в 1088 году, резко контрастирует с мрачным взглядом на ситуацию в империи 1081 года, о чем мы знаем из труда Анны Комнины (согласны с такой точкой зрения и современные историки). Положение в восточных провинциях было стабильно. Даже если там имели место отдельные проблемы, требовавшие срочного разрешения, о катастрофе речь не шла. Византийцы взяли ситуацию под контроль и для обращений за помощью к папе римскому не было необходимости. В конце 1080-х годов Крестовый поход был не нужен.

Если не считать Никеи, власть в которой по-прежнему находилась в руках Абу'л-Касима, в конце 1080-х годов Византия сохраняла контроль над большинством основных частей восточных провинций, прежде всего над прибрежными регионами, плодородными речными долинами и островами в Эгейском море. Иными словами, над стратегически важными пунктами, которые имели решающее значение для нормального функционирования торговых и транспортных сетей империи. О процветании этих областей говорят, например, многочисленные прошения монахов с островов Лемнос и Патмос, обращенные к матери императора в 1088 и 1089 годах. Монахи планировали развернуть на островах масштабное строительство и надеялись получить значительные налоговые послабления{207}.

Вскоре ситуация резко изменилась. Как мы видели, в 1090 году угроза набегов печенегов на западные провинции усилилась – редкие и беспорядочные нападения, характерные для прошлых лет, сменились переселением всего народа далеко вглубь Фракии. Обострение ситуации на западе страны представило прекрасную возможность турецким вождям на востоке начать продвижение вглубь Византии. Одним из таких командиров стал Абу'л-Касим. В середине лета 1090 года он начал подготовку к нападению на расположенную севернее Никеи Никомедию – важный город примерно в семидесяти километрах от Константинополя{208}.

Алексей I принимал спешные меры, чтобы удержать город. Предполагалось, что пятьсот фламандских всадников, присланных графом Фландрским Робертом, который встретился с Алексеем I по пути на родину после совершения паломничества в Иерусалим в конце 1089 года, будут воевать против печенегов{209}. Однако, когда в середине следующего года они прибыли в Византию, их сразу перебросили через Босфор, чтобы укрепить оборону Никомедии. Присутствие фламандцев имело огромное значение для обороны города. Но, когда уже весной 1091 года они отправились сражаться против печенегов при Левунии{210}, Никомедия – один из старейших и известнейших городов Малой Азии, бывший в III веке восточной столицей Римской империи, – пала под натиском воинов Абу'л-Касима{211}. Потеря Никомедии стала тяжелым поражением для Византии и сразу поставила под вопрос способность императора сохранить контроль над восточными провинциями в долгосрочной перспективе.

Опасения относительно будущего Византии в Малой Азии усугублялись тем, что многих соблазняли возможности воспользоваться в своих интересах трудностями, с которыми столкнулась империя. Харизматичный турецкий полководец Данишменд начал совершать смелые набеги из восточных районов Малой Азии вглубь Каппадокии, а также атаковал такие важные города, как Себастия (современный Сивас в Турции) и Кесария{212}. Кроме него следует упомянуть амбициозного турецкого эмира Чаку-бея, который обосновался в Смирне (Измир в современной Турции) и заплатил местным судостроителям за постройку флота, с помощью которого атаковал цели, расположенные недалеко от его новой базы, включая острова в Эгейском море{213}. Это имело не менее серьезные последствия, чем падение Никомедии: свой флот позволял Чаке мешать перевозке грузов из городов и прибрежных островов в Константинополь. В момент, когда снабжение столицы продовольствием уже оказалось под угрозой из-за войны с печенегами, пиратские действия турецкого флота обещали столице голод, инфляцию и неизбежные бунты. Положение усугубилось во время зимы 1090–1091 годов, считавшейся самой холодной на памяти старожилов. Снега тогда выпало так много, что многие константинопольцы оказались заточенными в своих домах{214}.