Золотая Венеция - Терри Грант

– Смотри-ка, наша бутылочка, – изумленно протянула Мария. – Я думала, у этого парня осталось от нее только похмелье…

Она знала, что завтрашний отъезд Гарри оставит ее наедине со всеми ее сомнениями, надеждами и ожиданиями, которые с каждым днем, часом и мгновением будут опутывать ее все сильнее, словно липкая коварная паутина, из которой ей не поможет выбраться никто, кроме нее самой. Что ее мысли вновь, как и в тот день, когда она встретила в мастерской масок смазливую туристку, катавшуюся в лодке Лоренцо, будут бесконечно метаться по этому роковому треугольнику, сторонами которого были она, Гарри и Лоренцо. Все это она знала заранее и потому старалась взять от этого последнего их с Гарри вечера все, что только было возможно, все до последней капли, до последней минуты…

Гарри это понимал и этому не препятствовал. Он поддерживал заданный ею бесшабашный настрой, лишь иногда внося в него разумные коррективы, чтобы уберечь разгулявшуюся Марию от нее же самой. Ему очень не хотелось оставлять ее, зная, что в его отсутствие у нее будет масса возможностей и предлогов увидеться с Лоренцо, и не только увидеться… Но он не хотел ее неволить. Мария на протяжении долгих лет была его любимой, единственно любимой женщиной. Любимой до самозабвения, до безрассудства.

Он так мучительно долго ждал ее ответа на знаки его любви и страсти, что теперь, после проведенной с нею ночи, после ее сводящих с ума ласк и поцелуев, после блаженства быть частичкой ее плоти, он ежесекундно желал только одного – испытать все это еще раз, а потом еще, еще и еще… до бесконечности. Но, несмотря на это жгуче-исступленное желание, несмотря на чувство бескрайней любви, испытываемое им к этой женщине, он все же решился разлучиться с нею, не зная наверняка, захочет ли она увидеться с ним вновь. Потому что хотел быть ее единственным навсегда, безоговорочно, навечно… Хотел услышать это от нее, знать, что она приняла это решение сама.

Гарри смотрел, как Мария задумчиво отпивает очередной глоток коктейля и на ее лице отражается молчаливая борьба с чем-то или кем-то внутри себя. Он любовался ее изящным профилем, ее красиво очерченными чувственными губами, легкими взмахами ее длинных ресниц, и думал о том, что в этот момент она напоминает ему красивую бабочку, которая случайно залетела в благоухающую оранжерею, оказавшуюся экзотической ловушкой из стекла, о которое она бьется своими тонкими крыльями, бьется долго и отчаянно, пытаясь найти выход. И он есть, совсем рядом, но бабочка его не видит. Ей нужно помочь. Но как? Одно неосторожное прикосновение – и она не сможет летать. А не летать для бабочки – значит, не жить.

– Пойдем, потанцуем, – тихо прошептал он ей на ухо, и, обняв за талию, увлек за собой в переплетение воздушных нитей мелодии саксофона.

Они медленно шли по темным переулкам, подставляя разгоряченные от танцев, объятий и бесчисленных коктейлей лица прохладному ветру. Мария, окончательно захмелев, не умолкая, рассказывала Гарри какие-то смешные истории из ее школьных лет, завершая каждую из них веселым смехом. А Гарри внимательно слушал, поддерживая ее за талию.

– Я хочу петь, – вдруг решительно заявила она, и в ту же секунду над маленькой венецианской площадью взмыл ввысь ее звонкий голос.

– Проснись и пой, проснись и пой, – протяжно исполняла она свою любимую песню.

– Тише, Мэри, прошу тебя, – попытался утихомирить ее Гарри. – Ты разбудишь весь город.

Но она продолжала, не обращая внимания на его уговоры.

И тут перед ними, словно из-под земли, выросла фигура полицейского.

– Лейтенант Мартелли, – представился он, лихо козырнув, и окинул Марию строгим взглядом. – Почему вы нарушаете общественный порядок, синьора? – поинтересовался он сдержанным тоном.

Мария в ответ вновь весело рассмеялась и, обняв Гарри за плечи, процитировала заплетающимся языком пришедшие ей вдруг на ум слова Лоренцо:

– Потому что у моего мужа рога гораздо больше, чем у всего оленьего стада, вместе взятого…

Лейтенант медленно перевел взгляд на Гарри.

– Очень рад за вас, – сухо заметил он.

– За меня? – удивился Гарри. – Нет, вы не так поняли. Я не он, вернее, я не муж.

– Тогда рад вдвойне, – тем же тоном уточнил Мартелли.

– Я будущий муж, – внес полную ясность Гарри.

Лейтенант, не зная, что на этот раз добавить к сказанному, вновь повернулся к Марии.

– Вы кричите так, что, наверное, слышно даже в Падуе.

– В Падуе? – переспросила Мария, – Где это?

– Тридцать минут на поезде, – уточнил лейтенант.

– Ты слышал? – радостно обратилась она к Гарри. – Он говорит, что меня сейчас слышат в Падуе… Откуда вы знаете? – Она повернулась к Мартелли, – Сначала съездите туда и послушайте, а потом уже говорите…

– Непременно, – сдержанно пообещал тот. – Но сначала выпишу вам штраф…

– За что?! – искренне изумилась Мария.

– Я уже объяснил. За нарушение общественного порядка.

– По-вашему, я его нарушала? – все с тем же искреннем изумлением поинтересовалась Мария.

– А по-вашему? – живо откликнулся лейтенант.

– А по-моему, вы просто не знаете, как я его в действительности нарушаю, – заметила Мария и вновь продолжила прерванный куплет.

– Сумма вашего штрафа увеличивается вдвое, – спокойно объявил лейтенант, как только она умолкла.

– Вы, что не любите слушать песни? – удивилась Мария.

– Люблю. Но не в половине второго ночи. Кстати, на каком языке эта песня?

– На русском, – с гордостью ответила Мария.

– Понятно, – протянул Мартелли с усталым вздохом.

– Что именно? – спросила Мария.

– Многое, – сделав неопределенный жест, заметил лейтенант.

– Вы имеете что-то против русских песен? Хорошо, я могу спеть на итальянском…

Мартелли предостерегающе вытянул ладонь.

– Если вы хотите устроить фестиваль итальянской песни, то отправляйтесь в Сан-Ремо.

– На вас прямо не угодишь… – обиженно проговорила Мария и, немного помедлив, запела во весь голос: – Ма-ма Мария, ма-ма-а-а…

– Мэри, перестань, ради бога, – беспокойно шептал ей на ухо Гарри.

Мартелли смерил ее уничтожающим взглядом.

– Я вынужден препроводить вас в участок, – решительным тоном заявил он.

– Не имеете права. Мы граждане Соединенных Штатов, – с пафосом заявила Мария.

– Ваши документы, – тут же откликнулся лейтенант, протягивая руку.

Мария умолкла.

Лейтенант вопросительно посмотрел на Гарри.

– Понимаете, мы снимаем здесь комнаты, – сбивчиво принялся объяснять тот, – в палаццо… Черт, забыл, как оно называется… В общем, наши документы остались там. Понимаете, мы пошли сегодня вечером повеселиться…