Остров флотской чести - Сергей Зверев

– А с другого конца снова на летное поле – там нас вертолет уже дожидается. Он нас и подбросит к месту, где наш авианосец болтается. Тут всего-то верст семьсот. Идемте…

«Давненько меня так не называли, – мысленно улыбнулся Орехов, шагая за товарищами и поглядывая на широкую, излучавшую уверенность спину Боцмана. – А погоняло, как изящно выражаются в определенных кругах, ребята дали еще года три назад, когда я прихрамывал после ранения. А что – нормальный позывной. Тигр я – только, увы, и в самом деле староватый, с седыми усами…»

Вертолет, принадлежавший какой-то местной туристической компании, оказался почти новеньким на вид, ухоженным. Пилот тоже выглядел прилично: новенький шлем, чистенький комбинезон – неплохая визитная карточка для серьезной конторы. Оставалось надеяться, что летать он учился в такой же серьезной авиашколе…

Вертолет гремел-шелестел лопастями уверенно, сразу набрал крейсерскую скорость и устремился на северо-восток – туда, где на веселых зелено-голубых волнах побережья Сент-Люсия покачивался заветный кораблик, арендованный для поисковой операции.

В долгом полете над посверкивающей гладью моря нет ничего интересного – мотор монотонно ревет-гудит, клонит в сон. Собственно, пассажиры трудяги-геликоптера и не думали бороться со сном – уютно подремывали, поудобнее примостившись на мягких скамьях. Полет прерывался дважды: оба раза вертолет садился на каких-то аэродромчиках для дозаправки. Во время одной из посадок путешественники наскоро перекусили в крохотном кафе.

Остров Сент-Люсия показался Орехову самым обычным – покрытые зеленью горы, мохнатые пальмы, белый песок побережья. Естественно, обычным это было для человека, повидавшего немало теплых краев, а никак не для рядового жителя российской глубинки, больше привыкшего лицезреть березки да осины, а не пальмы и лианы.

По дороге из аэропорта в порт морской подполковник по сторонам не смотрел – надоело. Орехов расслабленно дремал, мысленно прикидывая, сколько же тысяч километров они промахнули за минувшие сутки – получалось очень прилично. В старые времена из Петербурга в Москву на перекладных неделю добирались, а то и дольше, а теперь «стальные птицы» и через океан за несколько часов переносят. Цивилизация и прогресс даже ленивое время превратили в нервного и резвого скакуна…

Как быстро выяснилось, столица под забавным названием Кастри в списке мест, обязательных для посещения, не значилась – вертолет шутя перемахнул несколько десятков километров и доставил путешественников в какой-то поселок на северо-западе острова.

– И куда это мы забурились так удачно, а, господин Боцман? – оглядывая небольшую деревушку, которую здоровый мужик вполне мог бы накрыть ладонью, спросил капитан Катков, отмечая, что причал в наличии все-таки имеется и на приколе болтается десятка два небольших катеров, лодок и парусных яхт. – М-да, это не Рио-де-Жанейро, это намного скромнее. Я так понимаю, что зафрахтованная бригантина нас вон у того причала ждет?

– Правильно понимаешь, – буркнул бородач и скомандовал: – Давайте за мной! Босс там, наверное, уже всю задницу стер, ерзая и нас дожидаючись….

Судьба на этот раз оказалась последовательной: босс Орехову тоже сразу не понравился.

Невысокий щуплый мужичонка с каким-то нехорошо бегающим взглядом больше напоминал нервного жулика, чем серьезного ученого, о котором спецназовцам рассказывал контр-адмирал.

– Прибыли? – задал риторический вопрос начальник экспедиции, окидывая оценивающим взглядом подполковника и его товарищей. – Вот и хорошо. Моя фамилия Егоров. Через полчаса у нас сеанс связи – думаю, вы получите подтверждение того, что командир, начальник и босс у нас будет только один. То есть я! И мне плевать, кто там у вас полковник, а кто лейтенант. Ваша задача – беспрекословно выполнять мои приказы и распоряжения. После сеанса связи, как говорится, снимаемся с якоря. Боцман, покажи нашим друзьям их каюты. Через двадцать минут всем быть в кают-компании! Всё, свободны!

Кроме Боцмана и смурного босса на судне нашлось еще три индивидуума: капитан – толстенький мужичок за пятьдесят в мятой фуражке с неизменным «крабом», моторист и почти близнец Боцмана – разве что бороды у нового знакомого не оказалось, а все прочее, вроде мощной фигуры и почти открытой недоброжелательности к новоприбывшим, в наличии имелось. «Близнец» отрекомендовался коротко: «Водолаз».

Орехов молча переглянулся с Катковым и с мичманом, словно спрашивая их мнение о странноватом экипаже судна. Капитан и Тритон так же молча дружно пожали плечами – мол, поживем-увидим, что это за искатели сокровищ такие. Подполковник благоразумно лишних разговоров не заводил, а припоминал известное старое правило. Правило гласило, что если человек не понравился тебе с первого взгляда, то можешь быть уверен, что и он от тебя далеко не в восторге.

Сеанс связи, состоявшийся точно по расписанию, настроение спецназовцам не улучшил. Почти сразу выяснилось, что Вашуков отбыл в какую-то командировку, а новый куратор, назначенный контр-адмиралом, непререкаемым тоном подтвердил недавние слова Егорова о единоначалии. Естественно, спорить с куратором ни Орехов, ни пловцы не стали – людей военных, вообще-то, трудно чем-либо удивить. Значит, этот суетливый мужичонка весит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, если командование однозначно приказывает во всем его слушаться. «Дело привычное, – прикидывал в уме подполковник, – значит, Егоров посвящен во все тонкости игры, а наше дело…

Да просто всё: ребята будут нырять-искать, а мне остается прикрывать их в случае неприятностей. Возможно, и не стоит так уж придираться к жуликоватому профессору – кому попало солидные люди деньги на экспедицию не дадут. – А в том, что поиски будут вестись «по-взрослому», Орехов не сомневался – достаточно было взглянуть на дорогую и самую современную аппаратуру связи. Кроме спутниковых телефонов и еще каких-то неизвестных подполковнику хитрых приборов на судне нашлось и прекрасное снаряжение для пловцов. Где и когда все это великолепие было закуплено, спецназовца не интересовало – главное было в том, что все необходимое имелось.

Как имелся и кораблик приличных размеров с мощной машиной, что в морях, печально знаменитых внезапными тайфунами и мимолетными штормами, тоже было отнюдь не лишним. Все было солидно и дорого, но Орехов никак не мог отделаться от чувства непонятной тревоги и смутного ощущения какой-то неправильности происходящего. Неприятное чувство не покинуло его даже в минуты, когда судно забухтело многосильной машиной и благополучно вышло в открытое море – точнее, в Атлантику, что простиралась на восток от уютной гавани…

Вертолет, кружившийся над ленивыми зеленовато-голубыми волнами, напоминал деловито рыскающего среди травы и кустов охотничьего спаниеля. В полете железной коробки, увенчанной прозрачным свистящим кругом, описываемым лопастями, чувствовалась та же задумчивая целеустремленность, что и у собаки, идущей по следу вожделенной дичи. Правда, что за дичь интересовала экипаж геликоптера именно в этом районе Карибского моря, можно было только догадываться.