Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

кивнула, показывая, что приняла его слова к сведению. И я на самом деле попыталась запомнить, что у него мало терпения.

– А теперь немного о нашем будущем.

От этого делано радостного тона я слегка поёжилась.

– Надеюсь, ты понимаешь, что свадьба состоится в любом случае? – Наагасах вопросительно изогнул брови.

– Я не собираюсь отказываться от своих слов.

– То есть что бы ни случилось, ты выйдешь за меня замуж?

Вопрос меня насторожил, поэтому ответила предельно осторожно:

– Если вы сами не откажетесь от бракосочетания или батюшка не отзовёт своё одобрение.

Следующий вопрос стал для меня полной неожиданностью:

– Вы состоите в родстве с королевской семьёй?

– Нет… – Я запнулась. – Появление принцессы для нас самих большая неожиданность и честь.

Наагасах, прищурившись, посмотрел на меня. А я понимала, чем вызван этот вопрос. Сходство между мной и принцессой было просто убийственное. Я вспомнила лицо герцога, когда перед обедом мы обе оказались в поле его зрения. Он ничего не спросил, не сказал и вообще быстро взял себя в руки. Но мысли могут возникнуть у любого.

– Шайш, Риш и Лош будут теперь постоянно с тобой. Это мой приказ.

А у меня возникло ощущение, что приказ в основном только для меня. Вроде как: девочка, ты теперь ходишь с ними, и это не обсуждается.

– И каждый вечер я хочу видеть тебя в своих покоях. – Мужчина широко улыбнулся.

– В смысле? – испуганно спросила я.

– Не переживай, девочка, – хмыкнул наг, – девочкой ты останешься до самой свадьбы.

– Но репутация…

– Она тебе больше не нужна. – Тон наагасаха не располагал к спорам. – Спать ты будешь у себя, не переживай.

– Мой отец может воспротивиться подобным встречам, – осторожно заметила я.

– Я поговорю с ним.

И он явно уверен, что своего добьётся. А самое противное, я тоже в этом уверена.

– И ещё. После возвращения в княжество я собираюсь жениться ещё раз, на нагине. Надеюсь, вы подружитесь.

Эта новость меня ошарашила. Нет, я читала… предполагала, что такое возможно, но никак не думала, что с одной будущей женой у него вопрос был улажен ещё до нашего знакомства.

– А как она к этому отнесётся? – осторожно спросила я.

– Ей всё равно, – спокойно ответил наг, пристально смотря на меня.

Я облегчённо вздохнула. Если ей всё равно, то, может, мы с ней поладим или просто не будем обращать друг на друга внимания.

– Это хорошо, – успокоенно произнесла я.

– Хорошо? – не поверил наг, удивлённо вскидывая брови. На его лице появилась лёгкая растерянность. – Тебя это не возмущает?

Я безразлично пожала плечами.

– Это ваше дело. Для меня это, конечно, странно, у нас не разрешены подобные браки. Но я читала, что наги могут иметь несколько жён. Я также понимаю, что вы из знатного рода, где стараются поддерживать чистоту крови, поэтому ваш союз с нагиней закономерен.

Наагасах резко подался вперёд. Он уже не улыбался и, казалось, был недоволен.

– Тебя не злит мысль, что придётся делить мужа с другой женщиной?

– Она будет вашей женой, поэтому у неё будут такие же права на вас.

Я не стала уточнять, что мне в принципе всё равно, сколько у него будет женщин. Любовницы, наложницы, содержанки… Мне всё равно, даже если они будут рожать от него детей. Меня это не волновало.

Реакция наагасаха оказалась несколько странной, словно он не очень доволен. Или просто не поверил в услышанное. Для меня же в этом браке важно другое: чтобы у меня был покой. Пусть меня не трогают. На остальное я готова закрыть глаза.

– У меня нет больше вопросов. – Наг раздражённо улыбнулся и откинулся в кресле.

Наагасах Аршавеше део Ширрадошарр

Дверь за девочкой закрылась. В глубине души опять поднялось раздражение.

«Это ваше дело…»

Я фыркнул. Её ответ меня уязвил. С тем же успехом она могла сказать, что ей всё равно, плевать! Разве так она должна была отреагировать?! Она должна была обидеться, почувствовать себя так, словно её оскорбили. Эти чувства толкнули бы её на необдуманные поступки. Например, на нарушение собственного слова.

«…ваш союз с нагиней закономерен…»

Ненормальная! Ну не может она быть такой!

Я уставился в стену перед собой мрачным взглядом. Если она действительно такая странная, какой кажется, то игра может окончиться моим поражением.

* * *

До вечера нужно было чем-то заняться. Просто сидя в комнате и осмысливая произошедшее, я рисковала потерять только что приобретённое равновесие, чего мне не хотелось.

Из разговора с наагасахом я вынесла кое-что важное. Во-первых, я – наивная глупенькая девочка. Именно так я выгляжу в глазах своего жениха. Меня это не задевало, и казаться умнее я не желала. Если честно, то после тех глупостей, что случайно наделала, я сама не считала себя особо умной.

Во-вторых, наагасах не верил в твёрдость моих слов и намерений. Я бы тоже не верила. К слову сказать, чужим обещаниям особо и не доверяю. Я уверена только в своих клятвах.

В-третьих, никаких сердечных привязанностей в этом браке не будет. Меня это не шокировало. Среди аристократии много браков по расчёту. Если ты уважаешь супруга, это уже хорошо. Желание наагасаха иметь несколько жен я тоже понимала. Так увеличивается вероятность появления наследников. Я же не уверена, что вообще смогу родить от нага. С трудом могу себе это представить. Но если наги и раньше брали женщин других рас и ещё не вымерли, то, наверное, это возможно…

В-четвёртых, наагасах добивается каких-то неведомых мне целей. Это просматривалось в его манере общения и в поведении. Иногда мне казалось, что он ждёт чего-то. Скажет или сделает – и ждёт. А чего ждёт?

– А сколько наагасаху лет? – спросила я Шайша.

Мы располагались в библиотеке. Я сидела на подоконнике, а наги, устроившись на диванах, пили травяной отвар.

– Двести тридцать два.

Я задумчиво посмотрела в окно. В небе летали птицы, солнце всё ближе опускалось к отметке, за которой начинался вечер. Конечно, возраст наагасаха меня хоть не очень сильно, но поразил. Для нага почти два с половиной века, может, и немного, но для человека за это время сменяется самое меньшее шесть-восемь поколений. Большинство развлечений наверняка приелись ещё в юношескую пору. Как-то я читала про оборотней-горипти́ц, сейчас уже вымерших. Как и все оборотни, они жили долго, но взрослели и вступали в пору юности так же, как и люди, к годам четырнадцати-пятнадцати. Сочинитель писал:

«…по истечении двухсот лет былые развлечения перестали приносить ему удовольствие. Его одолевали скука и приступы глухого раздражения. Единственное, что могло его ещё позабавить, – это тонко выплетенные интриги,