Раневская, что вы себе позволяете?! - Збигнев Войцеховский

Но выступления в летнем театре Малахова дали Фаине не только желанную практику игры на сцене, она смогла увидеть себя уже как пусть и начинающая, но актриса. У нее появился драгоценный опыт участия в практических постановках, она уже не была ученицей. А это значит, она могла предложить себя в ином месте, уже имея «послужной список», пусть в этом списке и была только одна запись.

В те годы для трудоустройства безработных актеров существовало немало различных бирж. Как вы помните, необычайный всплеск интереса к искусству рождал множество разнообразных театров, иной раз создаваемых людьми весьма далекими от искусства, но умеющими делать деньги на волне популярности театра.

Фаина Фельдман направилась в антрепризу (ту самую биржу) к некоей мадам Лавровской. В ее анкетном листе ее амплуа записали как «гранд-кокетт». Ждать приглашения пришлось очень долго. Уже близилась зима. Общественная жизнь в Москве бурлила. Все ожидали необычайных новых перемен, непонятной для многих свободы. В обществе царил хаос мыслей и убеждений, однако доминировал во всем небывалый энтузиазм. Казалось, еще чуть-чуть и наступит время, которое так тепло описал Чехов: «Все станет красивым: слова, мысли, поступки».

Фаина получила приглашение работать в новом созданном театре, причем — работать в далеком Крыму, в Керчи. Условия контракта были далекими от хороших: жалованье — 35 рублей в месяц. Костюмы для выступлений она должна была изготавливать сама — в контракте было записано: «со своим гардеробом». Амплуа — «героиня-кокетт с пением и танцами».

Для читателя эти 35 рублей в месяц практически ничего не говорят сегодня, поэтому, уж простите, приведем немного цифр.

В 1916 году средняя зарплата рабочих в России составлял 74 рубля. Из них на питание уходило 12 рублей. Но учтем то, что 1916 год — это год небывалой инфляции. Росли цены, росли зарплаты. К началу 1917 года рабочий получал (в Петрограде) 308 рублей. Расчетный минимальный бюджет семьи из трех человек был равен 169 рублям. 98 рублей уходило на питание. Вот некоторые цены в то время: рабочие сапоги стоили 7 рублей, комплект нижнего платья — 20 рублей, комплект верхнего платья — 40, 35 копеек стоила бутылка молока, 100 граммов мяса — 20 копеек, буханка хлеба — 17 копеек.

Теперь гораздо виднее, что жалованье Фаины в 35 рублей зимой 1916 года было, грубо говоря, унизительным. И все же она согласилась, она поехала в Керчь. На что она рассчитывала жить? Не будем делать из этого тайны — мать Фаины не забыла дочь и прислала ей небольшую сумму. Эти деньги и помогли продержаться Фаине. Хотя большую часть их в Крыму Фаине пришлось истратить на сценические костюмы.

Как и следовало ожидать, успеха этот театр не имел. Антрепренер был из разряда тех, кто стремился просто заработать деньги, режиссер — из тех новичков, которые мечтали своими новыми, порой абсурдными идеями перевернуть театральный мир. В труппе были единицы актеров, которые имели профессиональные навыки, подкрепленные годами практики. Спектакли в репертуаре были, как правило, пусты, рассчитанные на провинциального, крайне сентиментального зрителя.

Вот воспоминания Раневской об этом времени: «Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: „…шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея…“ После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти из театра».

Спустя некоторое время антрепренер, видя реальное положение дел — спектакли не собирали зрителей, исчез в неизвестном направлении. Театр распался.

Денег у Фаины не было. То есть — не было вовсе, даже на то, чтобы купить поесть. Выручили сценические костюмы — она распродала их на местном рынке в Керчи.

Положение было удручающим. И здесь произошел тот случай, который сделал из Фаины Фельдман Фаину Раневскую.

К этому времени в недалеком Таганроге семья Гирши Фельдмана готовилась покинуть Россию. Отец семейства справедливо полагал, что близится крах России. Фаина знала о том, что семья буквально на днях покинет Россию. Но воссоединиться с семьей она уже не могла — она в действительности обрела свой мир, поняла, что ее жизнь — только театр, что вне сцены она не сможет существовать.

Мать прислала ей денежный перевод — последние деньги, которые Фаина получала из родительского дома. В местный банк Фаина попросила актера, который, как и она, остался без работы, сопровождать ее — время было очень неспокойное. Она получила деньги, вышла из помещения банка, стала пересчитывать купюры. И внезапно порыв ветра выхватил их из рук — и они полетели вдоль улицы.

«Как грустно, когда они улетают», — сказала им вслед Фаина, обращаясь к своему спутнику.

«Да вы Раневская!» — охнул пораженный реакцией Фаины на улетающие деньги и глубокой трагичностью фразы актер.

Раневская — героиня пьесы Чехова «Вишневый сад». Женщина уходящей России, если говорить кратко.

Сразу ли Фаине Фельдман пришла на ум мысль взять себе этот псевдоним или спустя некоторое время, но известно одно: пройдет совсем немного времени, и она выступает уже не как Фаина Фельдман, а как Фаина Раневская. Мне кажется, в решении Фаины изменить свою фамилию кроется более глубокая причина. Она, имеющая внешность с ярко выраженными семитскими чертами, будучи умной женщиной, не могла не заметить за это время, что многие ее неудачи в Москве с поступлением в театральные школы были каким-то образом связаны именно с этим — с ее происхождением и национальностью. Тем более события последних лет, мягко говоря, настораживали.

Фаина Раневская приезжает в Феодосию. Здесь она устраивается в один малоизвестный театр, работает какое-то время. История практически повторяется — опять антрепренер сбегает с деньгами, не рассчитавшись с актерами. Дальше будет Кисловодск, опять какая-то малозначительная труппа, малоинтересные спектакли. Наконец — Ростов-на-Дону, где Фаина Раневская встретится с Павлой Вульф. И эта встреча станет еще одним знаковым событием в ее жизни. Многие годы эти две актрисы будут всегда рядом, часто выступая в одном театре. Павла Вульф станет не просто подругой Фаины Раневской, но ее настоящей учительницей. Заметим, не только на сцене, но и в жизни. Очень многое из мировосприятия Павлы Вульф, в частности, ее сарказм и пренебрежение окружающим бытом, станет для Фаины Раневской кирпичиком в ее собственном отношении к жизни.

Шел уже 1917 год. Большевистский переворот прогремел в Петрограде выстрелом «Авроры» и стал эхом разноситься по всей России. Павла Вульф, до этого работающая в театре Незлобина в Нижнем Новгороде, вынуждена была уехать на юг России — в центре страны царили голод и разруха.

Здесь ее и нашла Фаина Раневская. Именно нашла: посетив несколько спектаклей с участием Вульф, Раневская пришла к ней домой. Павла Вульф после отыгранного спектакля лежала с головной болью, сказала никого не принимать. Но странная гостья, заикаясь, очень просила о встрече, передали Вульф. И она приняла Раневскую, больше из чистого любопытства: что нужно было этой странной заикающейся девушке?