Гламорама - Брет Истон Эллис

Я робко улыбаюсь.

— Ну что ты, чувак, ты же был с Татьяной Патиц.

— С кем?

— С девушкой, которую затрахали до смерти на столе в «Восходящем солнце».

— А, было дело. Но ты-то живешь с гребаной Хлое Бирнс, — говорит Дамьен почтительно. — Как тебе это удается, чувак? Открой тайну?

— Ну… гмм, да нет у меня от тебя никаких тайн!

— Да нет, идиот! — Дамьен швыряет в меня изюминку из мюслей. — Я имею в виду тайну твоего успеха у женщин.

— Гмм… никогда не делать им комплиментов? — вопросительно вякаю я.

— Что? — Дамьен наклоняется ко мне поближе.

— Если точнее, проявлять участие. Ну, если они спрашивают, как тебе их волосы, говори, что они чересчур осветлили их… или что все хорошо, только нос слегка широковат… — Пот течет у меня по спине. — Но знаешь, главное — не перестарайся… — я делаю вид, что задумываюсь на миг, — и тогда они твои.

— Господи Боже, — восхищается Дамьен, пихая в бок одного из горилл. — Ты слышал, что он сказал?

— Как поживает Элисон? — спрашиваю я.

— Черт побери, да ты ее видишь, пожалуй, чаще, чем я.

— Я бы не сказал.

— А что, разве нет, Вик?

— Ну, ты же знаешь, я с Хлое и, гмм, скорее всего нет, но как бы то ни было, ты себе в голову не бери.

После долгого ледяного молчания Дамьен изрекает:

— Почему ты не ешь свои мюсли?

— Сейчас буду, — говорю я, берясь за ложку. — Джей Ди, дай молока, пожалуйста.

— Ох уж эта Элисон, блин, — стонет Дамьен. — Все никак не могу понять, кто она — нимфоманка или просто сумасшедшая.

Кадр из памяти: в то время как Мистер Чау лижет Элисон ноги, она ухмыляется мне, пробивает дырочки в кокосе, перечисляет своих любимых актеров моложе двадцати четырех, включая тех, с кем она спала, опустошает бутылочки «Snapple» одну за другой.

— Может, и то и другое? — отваживаюсь предположить я.

— О черт, я люблю ее! Она — словно радуга. Она — словно цветок. О Боже, — стонет он. — У нее это чертово кольцо в пупке, и еще татуировки надо сводить лазером.

— Я… не знал, что у Элисон есть, гмм, кольцо в пупке.

— А откуда бы ты мог это знать? — спрашивает он.

— Да перестаньте вы, — встревает Джей Ди.

— Кроме того, до меня дошли слухи, что ты ищешь помещение под собственный клуб, — вздыхает Дамьен, глядя мне прямо в лицо. — Пожалуйста, скажи мне, что до меня дошли пустые, необоснованные слухи.

— Злонамеренные слухи, мой друг. У меня и мыслей нет о другом клубе, Дамьен. Сейчас я занят поиском подходящего сценария.

— Да, да, Виктор, я в курсе. Я знаю, что мы ждем большое количество прессы, и, что греха таить, твое имя помогает…

— Спасибо, чувак.

— …но я также не могу отрицать того факта, что если ты используешь нас в качестве — есть одно хорошее выражение, как это? — ах да! — в качестве ступеньки на пути к славе, потом бросишь нас, как только этот клуб окупится, а затем на волне успеха откроешь собственный…

— Дамьен, погоди минутку, это не такой простой вопрос, погоди минутку…

— Оставив меня и нескольких инвесторов, в числе которых ряд зубных врачей из Брентвуда, один из которых, кстати, практически овощ, вложивших большие бабки в этот…

— Дамьен, чувак, кто мне даст столько денег?

— Не знаю. Может, япошки? — Он пожимает плечами. — Или какая-нибудь кинозвезда? Или богатый педик, который нацелился на твою задницу?

— Короче говоря, Дамьен, все это для меня большая новость, и я постараюсь выяснить, кто это старательно распускает подобные слухи.

— Позволь мне заранее выразить тебе глубокую признательность.

— Я просто хочу вернуть улыбку на лицо клубной жизни.

— Мне пора играть в гольф, — говорит безучастно Дамьен, глядя на часы. — Затем у меня ленч в «Fashion Cafй» с Кристи Терлингтон; про нее, кстати, в последнем номере «Top Model» написали, что уж эта «продастся в последнюю очередь». В «Fashion Cafй» есть, кстати, виртуальная Кристи — советую тебе посмотреть. Они называют это «говорящим манекеном». Она говорит всякие фразы, типа: «Я надеюсь вскоре увидеть вас снова — возможно, лично», кроме того, она цитирует Сомерсета Моэма, обсуждает политическую ситуацию в Сальвадоре, а также свой контракт с Kellogg. Я знаю, что ты думаешь по этому поводу, но у нее это классно выходит.

Дамьен наконец встает, и гориллы следуют его примеру.

— Собираешься сегодня на какой-нибудь показ? — спрашиваю я, — или у тебя в планах еще один суд над Готти?[27]

— А что, разве его снова судят? — Тут до Дамьена доходит. — А ты у нас, однако, шутник. Только шутки у тебя не смешные.

— Спасибо.

— Да, я пойду на показы. Идет «неделя моды», что еще можно делать в это время? — вздыхает Дамьен. — А ты где-то выступаешь?

— Ага, у Тодда Олдема. Один из парней, которые следуют за моделями, когда те выходят на подиум. Знаешь, это что-то вроде темы: «За каждой женщиной…»

— Вьется какой-нибудь хорек? Смешно! — Дамьен потягивается. — Звучит просто офигительно. Ну и как, ты готов?

— Будь спокоен, чувак! Я — скала, я — остров.[28]

— Кто бы стал с этим спорить?

— В этом я весь, Дамьен.

— Уже завязал с ОРР?

— Ты же меня знаешь.

— Ты сумасшедший, — усмехается Дамьен.

— Главное ясность, зайка. Абсолютная ясность.

— Хотел бы я знать, Виктор, что ты имеешь в виду под этим.

— Всего лишь три слова, мой друг: Прада, Прада и ничего кроме Прады.

В одном маленьком квартальчике в Трайбека[29]— из тех, что «вот-вот войдут в моду» — вверх по пролету не особенно крутой лестницы и через темный коридор: длинная гранитная стойка бара, стены, украшенные канделябрами из металла, похожими на обломки автокатастрофы, не особенно большой танцпол, десяток видеомониторов, небольшая ниша, которая легко превращается в будку диджея, комнатка сбоку просто взывает, чтобы превратить ее в VIP-зал, зеркальные шары свисают с высокого потолка. Иными словами — фундаменталистский подход. Ты видишь мигающий свет, и тебе кажется, что ты и есть этот свет.